ФОТОГАЛЕРЕЯ. ЗАЛ 3. СССР в 70-е годы ХХ в. Часть вторая (<< см. предыдущую часть) | |||||||||||||||
В начале 70-х в Союзе появились первые универсальные магазины самообслуживания, они же универсамы. До сих пор никто не может толком объяснить, почему СССР решил перенять здесь западный опыт и завести систему самообслуживания покупателей у себя. На вражеском Западе подобная система диктовалась самой сущностью рыночной экономики – максимум прибыли при минимальных затратах плюс максимум удобства для покупателей. Действительно, вместо кучи специализированных магазинов, все товары находятся на одной торговой площадке, для работы используется минимум обслуживающего персонала, при этом продукты хранятся, разделываются и расфасовываются тут же, в зависимости от спроса. Ни один из этих пунктов не соответствовал принципам советской плановой экономики. Сокращение количества персонала не вписывалось в идею всеобщей занятости, целью работы в СССР была не оптимальность, не качество производимого продукта, не реальная потребность в нем, а выполнение определенного плана к определенному сроку. Можно было выпустить миллион чугунных никому не нужных болванок или получить премию за перевыполнение плана по ненужным болванкам, но все это считалось работой, потому что план выполнялся и все люди были заняты делом. Не то что там, на Западе, где сплошная безработица. Также и идея максимально быстро продать товар как можно большему числу покупателей была не просто не советской, а вопиюще не советской. В традициях советской дефицитной торговли продажу следовало затруднять и тормозить всеми возможными способами – перерывы на обеды, технические часы и учет в каждом магазине, выходные дни (вся прочая сфера обслуживания, кроме торговли, в выходные, разумеется, работала – транспорт, кинотеатры, музеи и пр.). Продать товар быстро – это было не по-социалистически, это означало, что товар быстро закончится, а нового взять неоткуда. Удобство советских покупателей тоже, конечно, могло быть поводом для появления универсамов в СССР, но в основе этого удобства все равно лежало удобство частичное – удобство только для тех, кто первыми бы все раскупили, а для всех остальных – шиш. Сейчас приводят такие аргументы, что прошлая система торговли себя изжила. Но как же изжила, когда наряду с универсамами сохранялась до самой перестройки? Действительно, путешествовать весь день по разным специализированным магазинам «Мясо», «Рыба», «Хлеб» («Булочная-кондитерская»), «Вино» и проч. было люто затратно по времени, а в классическом советском гастрономе, совмещавшем разные категории продуктов, все равно предстояло пройти довольно сложный путь. Например, при покупке одного только куска колбасы следовало отстоять очередь в колбасный отдел, «завесить» колбасу и запомнить названную продавцом цену. Затем следовало отстоять очередь в кассу, сказать: «мне рупь 27 в третий отдел» (попробуйте только перепутать сумму или не помнить номер отдела!), а затем идти уже получать свой кусок колбасного счастья. Причем и на получение товара всегда образовывалась третья по счету очередь. Итак, один товар, три очереди. Мужиков, как говориться, не жалко, а вот женщинам искреннее сочувствие. Но читатель, не живший в то время, конечно же, хитер. Он подскажет, что той же несчастной женщине можно было отстоять, скажем, пять очередей – в отделы «Колбасы», «Мясо», «Молоко» (нужен на развес творог и сыр), «Рыба» и «Кондитерский» (нужны развесные конфеты), запомнить или записать цифры и смело вставать в очередь в одну кассу. Ан нет. Из нескольких касс советских гастрономов каждая «пробивала» только в определенные отделы, при этом кассирши устраивали и свой собственный волюнтаризм: «В третий не пробиваем!» Кроме того, любой штучный товар с фиксированной ценой, за которым покупатели стояли в кассу (хлеб, вино, пакет молока), мог внезапно закончиться, поэтому основной мыслью несчастной советской женщины, отпахавшей смену и вставшей после работы в любую очередь, было – хватит ли на мою долю? А уж когда товар заканчивался перед самым ее носом или, иначе говоря, «кончался на ней», то это, смею предположить, было ощущение, весьма далекое от сексуального. Поэтому я не предполагаю, а утверждаю, что вся советская
система продажи была устроена не для удобства покупателя, а именно
для максимального его неудобства. Торговому руководству выгодно было
«растягивать» продажу и лишь имитировать процесс торговли, чтобы не
позволить покупателям смести весь товар в одну секунду, и чтобы магазинам не
светиться пустыми полками. А продавцам было выгодно манипулировать
вконец задрюченными и обессиленными от постоянной добычи еды
покупателями.
Но представьте ситуацию – вы что-то ежедневно добываете по зернышку
и по разным закуткам, а тут вдруг перед вами открывается целый
аэродром, заваленный горами продуктов до потолка, и над каждой горой
надпись с указанием продуктов, из которых каждая гора состоит. И
никаких завесьте-отрежьте, подходи и бери сам, сколько и чего
угодно. Одна очередь в кассу – и вуаля. Именно этого советские
граждане и ожидали.
Но сейчас, при минимальном изучении вопроса, мне становится понятней хотя бы одна из причин частичного перехода советской торговли на форму самообслуживания. Для тех, кто не в курсе – предпочтения граждан СССР в 70-е кардинально не совпадали с нашими сегодняшними. Основной потребляемой триадой, если не считать алкоголь, были колбаса (мясо, сосиски), молоко (сметана, творог) и хлеб. Из этого набора – молоко, хлеб, колбаса – состоял, например, обед на производстве большинства советских рабочих, даже в столовых они брали эту «триаду», а не дорогие готовые блюда. Студенты обедали вообще без колбасы, только «булкой за семь» с молоком. В повседневной жизни к этой триаде прилагались овощи – и по сути из этого класса продуктов и состоял весь рацион среднего советского гражданина 70-х. И этот рацион был весьма консервативным, даже не в силу дефицита, а в силу экономии. Например, граждане очень прохладно относились к рыбе, кроме ее праздничных и закусочных вариантов (селедка и килька, иногда шпротный паштет). Замороженная рыба всегда лежала на прилавках-витринах, а уж рыбные консервы спросом вообще не пользовались и всегда пылились пирамидами на полках у стены. Отдавать 70 копеек за банку рыбы? Увольте, лучше взять 400 граммов «Чайной» колбасы по 1 руб. 70 коп. (на фото выше). Некоторые сорта рыбы приходилось буквально навязывать. На моей памяти первая советская реклама по телевизору в 70-х была с Евгением Леоновым, призывавшим покупать рыбу нототению. Никто и никогда не покупал консервированные в банках соки, варенье и прочие джемы. На банках писали: «Сок с мякотью», но это только отталкивало. Исключение составлял разве что томатный сок, который хоть изредка покупали. Соки в розлив продавались во всех гастрономах, но тот же виноградный стоил 22 копейки, и его никто на моей памяти никогда не брал. Минеральную воду типа «Ессентуки» и «Боржоми» в бутылках не пили, как пьют минералку сейчас, если одолеет жажда, а покупали только для праздничного стола. Вся эта камнеобразующая-в-почках-вода в бутылках с белым осадком годами пылилась на всех прилавках и в подсобках страны. Из консервов хорошо шли только самые дешевые – кабачковая икра, килька в томате, завтрак туриста, голубцы с рисом и вкрапленьями мяса. Кстати, чтоб два раза не вставать, стоимость обеда
рабочих, изображенных на снимке (если допустить, что продукты они покупали
без наценки) на человека: молоко 0,5 л = 18 коп., «булка за семь» 7 коп., колбаса «Чайная» 100 г = 17
коп., в сумме обед 42 коп. на человека. Полноценный же обед же в столовой стоил как минимум вдвое дороже, но
по вкусу часто оставлял желать лучшего.
Итак, что мы имеем с гуся. Траулеры всего Союза от Балтики до Тихого океана ловили рыбу, которая тем не менее для простого трудящегося была «не мясом», считалась дорогой, спросом не пользовалась – по этой причине в массовом порядке отправлялась в консервы. При этом рыбные консервы производились и прямо на судах. Дальний восток гонит в центральную часть тонны консервированной морской капусты и мяса криля, которые граждан не заставишь купить и под расстрелом – банка морской капусты стоила 33 копейки, а криль воспринимался едва ли не как опарыш. Бескрайние поля солнечной Украины и Кубани давали мегатонны томатов, яблок, слив и винограда, и все это тоже из-за отсутствия спроса и малых сроков хранения уходило в том же направлении – в консервированное состояние. Причем логика сохранения продукции просматривалась хотя бы в том, что большинство ее паковалось в трехлитровые банки, и эти банки с соками и компотами всегда стояли в магазинах во всех проходах целыми горами, но из покупателей никому даром не уперлись, потому что утолять жажду трехлитровой банкой сливового сока посреди бела дня ты не будешь. Торговое руководство (или даже высшее партийное руководство) приняло единственно верное решение – если народ предпочитает самые дешевые продукты и корзину из трех типов, то именно на колбасную (мясную), молочную и хлебную продукцию нужно сделать основной упор. В свежем виде производить и поставлять их на прилавки как можно больше, а остальное перерабатывать в консервы. Действительно, куда девать всю продукцию прибалтийских траулеров и кубанских садов? В обычных гастрономах все это пылится и будет пылиться вечно до полного истечения срока годности. Но братский и западный опыт подсказывают, что товары, выложенные перед покупателем фейс то фейс, лицом к лицу, при условии некоторого разнообразия и «разбегания» у покупателя глаз стимулируют его к покупке, в результате чего их продаваемость резко увеличивается. Не в этом ли был замысел боссов советской торговли?
– Типа пришло время, товарищи, продавать наши залежи. Если сейчас не
найдем способ избавиться от них, потом не отделаемся и это станет
хроническим.
Обратим внимание – в молочном ряду один сорт
молока, но в изобилии. Впрочем, в этом же ряду, как правило, кефир и
ряженка. Украина, Прибалтика и Россия вместе дают столько молока,
что, несмотря на высокое потребление, часть его также консервируется
в виде знаменитой сгущенки.
Та же картина – один сорт молока, один сорт сметаны, слева в углу ряженка с
фиолетовыми крышками, но зато пока все это в изобилии. На переднем плане девушку заставили попозировать с
минеральной водой, которая в повседневной жизни никому даром не нужна, бутылка стоит
дороже воды, а потом пойди еще сдай эту бутылку
По сути с открытием универсамов продажа мясо-молочных и хлебных продуктов остается плановой (то есть, как и прежде, распределяемой, дозируемой), зато все консервы теперь выложены, так сказать, в открытом доступе. Налетай-не хочу, покупай «самые натуральные в СССР» сливовые соки с мякотью, трехлитровые банки виноградного и яблочного сока, а также последнюю стадию их переработки – уксус. Консервы, кругом одни консервы. Которые никому не нужны. Вообще, справедливости ради, когда универсамы только открылись (напоминаю, это Москва), в них поначалу были продукты, доселе невиданные. Помню, как одна волна покупателей сливалась со встречной и люди ошарашено обменивались репликами: «А-а, простите, а где вы это брали?» – «А во-он там, пройдете четыре ряда, и за угол! Там дают, то есть лежит!» Моя матушка, помню, увидев в зале у встречной женщины диетический творог в руках (в этаком целлофановом цилиндре), рванула меня за руку: «Сынок, быстрее! А то сейчас разберут!» Потом это быстро прошло. Даже в Москве дефицит мяса и колбасы стал
ощущаться уже в начале 70-х. Их, как и в обычных магазинах,
периодически «выбрасывали», и нужно было ловить момент. В основных залах на полках остались одни консервы, а
мясо, колбасу, сыр, фасованный творог и др. продолжали «отпускаться» через витринную-прилавочную продажу.
Как говорится, меня терзают смутные сомнения, что это фото репортажное, а не постановочное. Во-первых, такая плотность покупателей на квадратный метр торговой площади для советского универсама невероятна, а, во-вторых, индийский чай «со слоном», который держит в руках женщина, во все времена был в Союзе лютым дефицитом. Его доставали только по блату, и на прилавках магазинов он никогда не появлялся от слова «совсем», даже случайно, даже в результате каких-нибудь искажений пространственно-временного континуума и прочих флуктуаций. Скорее всего, это снимок рекламный, то есть, в смысле, показушный. Выставили дефицит, сняли картинку, дефицит убрали и – «Зина, запускай покупателей!» Но обратим наше пристальное внимание на ассортимент универсама.
Отдел, кроме чая, заполнен почти до конца стеллажа сухими хрустящими
хлебцами, произведенными из более низкосортной муки, чем хлебная.
Предыдущий ряд – те же фруктовые конфитюры и джемы, которые – еще
раз, – никому даром не нужны.
Консервы, консервам, о консервах. И не надо делать вид, что кто-то их
покупает. Да, кстати, в итоге задумка
торгового руководства распродать все консервы все-таки сработала
(прошу прощения за ёрничество)
С детским питанием, кажется, не было проблем, были пюре, фруктовые и сухие
В первой пятерке ностальгических продуктов сегодняшних диванных экспертов по СССР – молоко в треугольных пакетах. Говорят о каком-то особо волшебном вкусе, об особом советском дизайне, выдумывают и выжимают из подобных деталей советского быта то, чего не было. «Ах, эта пирамидка! Сплошные достоинства! Ставишь на любую грань, и она устойчива! Любой уголок годится для срезания! Срезаешь, берешь бублик с маком и пьешь, пьешь...» Блин. Вкуснее, повторюсь, было украинское и прибалтийское молоко, а также Можайское, или вообще молоко в тех населенных пунктах, где рядом есть молочное хозяйство. Что касается технологии – ее купили у Tetra Pak за очевидную простоту, при этом сами авторы от этой технологии отказались, ибо решение было признано неудачным. На отечественной производственной линии в вертикальный картонный рукав-трубу с внутренней целлофановой подложкой заливалось молоко и рукав этот обжимался в двух местах под углом 90° – получалась треугольная пирамидка, тетраэдр. Но простота в производстве
аукнулась проблемами в транспортировке. Представьте фургон, доверху загруженный
такими секциями, как на снимке. Множество пакетов повреждалось при
транспортировке и разгрузке. Наши линии были несовершенными, пакеты не имели
слоя фольги, при малейшей деформации одного из двух швов пакет быстро начинал
течь. Кроме того, швы текли просто от размокания. В универсамах на полу вокруг
таких блоков образовывались молочные лужи, да еще и покупатели добавляли деструктива, перебирая и бросая пакеты в контейнере с целью найти неповрежденный. Покупать
даже минимально протекающий пакет было безумием, и некондиции всегда оставалось
много. Эти треугольные пакеты – как символ Советского союза. Если бы они себя хорошо показали и были
экономически выгодны, от них бы не отказались. Если нечто, участвуя в
конкуренции с другим нечто, проигрывает и умирает, то зачем все эти призывы его
вернуть? Оно показало свою нежизнеспособность одним тем, что умерло.
Но вкусная и полезная пища всегда на столе была. Всегда были запасы
продуктов, либо знакомства, либо просто, без всякого блата, друзья и родственники постоянно
помогали друг другу. Когда в магазинах уже ничего не было, в семейных запасах все равно
всегда что-то было. Выражение «не трогай, это на Новый год» – именно из тех времен.
Семидесятые, конечно, это и время Высоцкого
...И «Машины времени». В первом составе – Андрей Макаревич, Евгений Маргулис и Сергей Кавахое. Билет на подпольный концерт «Машины» в виде почтовой открытки с какими-то секретными печатями стоил 5 рублей (!). Цену, разумеется, назначали перекупщики. Были поддельные билеты, и в зале народу было всегда больше, чем он вмещал. «И везде с тех пор узнали, как такой вопрос решить. Чтобы звери не рычали, нужно
лучше их кормить». Да, таким и был подход советского руководства
в 70-х, который сегодня у многих и вызывает ностальгию. Сегодня, «чтобы звери не
рычали, нужно...», – ну, короче, Сеня, про зайцев, это неактуально.
Для атмосферы. Их тогда называли самой красивой актерской парой. Красоту
Абдулова оценивать
Хотя... Хм-м... Все так сложно...
На месте разрушенного в 1931 году Храма Христа Спасителя, после
неудачной попытки построить мегаломанский Дворец Советов, в начале
60-х был построен бассейн «Москва», работавший круглый год. В конце
семидесятых один урок физкультуры в неделю у нас проходил в этом
бассейне. На тему бассейна ходило много страшилок. Например, что
после захода солнца, когда стемнеет, в бассейне появляются то ли какие-то
люди, то ли призраки с бородами, духи монахов, которые хватают
купальщиков снизу за ноги и топят их, таким образом мстя за
разрушенный храм. Разумеется, в народном сознании бассейн не мог не
существовать в связке с разрушенным храмом.
Совершенно необычным было купаться зимой под открытым небом в
теплой воде. Было запрещено выходить из воды и прыгать с бортиков,
но кто ж это будет соблюдать? Мы выбегали на снег, играли в снежки в
одних плавках, а потом, завидев приближающегося дежурного, прыгали с бортиков в воду.
Кстати, о купании, но уже безотносительно к бассейну «Москва».
Леонид Ильич, похоже, первый из наших руководителей, кто начал фотографироваться топлес.
Так сказать, задолго до того, как это стало мейнстримом.
Охотничье хозяйство Залесье, 1979 год. Брежнев часто привозил сюда лидеров других стран, совмещая охоту и деловое общение в неформальной обстановке (в данном случае он принимает югославского лидера Тито, сидит справа, с сигарой и рюмкой). Сам Брежнев охотником был заядлым, говорят, мог часами сидеть на кабаньей вышке, правда, всегда с одним охранником и врачом (из чего можно сделать вывод, что никаких заговоров и переворотов он не боялся и быть их по определению не могло). Брежнев, если охотился один, всегда отправлял часть трофеев в виде гостинцев членам Политбюро, а также был на дружеской ноге с теми, кто ему помогал в охоте – всегда угощал и делился добычей с егерями, поварами и водителями. На охотничьих снимках разных лет Брежнев в одном и том же свитере. Да и стол, надо отметить, не отличается какой-то чрезмерной роскошью. В народе знали это увлечение Леонида Ильича, и ходила
масса баек на охотничью тему – как к приезду каких-то гостей зашивали
кошку в заячью шкуру, а этот «заяц» забрался на дерево; или про
подсадного циркового медведя, который якобы вырвал у Хоннекера
велосипед, сел на него и уехал и пр. Кстати, кажется, не было ни
одного анекдота о Брежневе, где бы сквозила неприязнь к нему, все
эти сотни и тысячи анекдотов были не высмеиванием, а добродушным посмеиванием над стареющим лидером.
Алла Пугачева в 1978 году. Певица, неизвестная миру, по популярности в СССР
достигла пределов Вселенной. Ходят постоянно слухи о каких-то ее
браках-разводах, устроенных скандалах и пр., но народная любовь
искупает всё.
С другой стороны, некоторые советские люди, имеющие мировую славу, в СССР не устраивают никого, ни партию-правительство, ни народ. Свободное творчество в СССР невозможно, и они либо выдворены, либо вынуждены любыми способами покинуть страну. На фото: поэт Александр Галич, певица Галина Вишневская, артист балета Михаил Барышников, виолончелист Мстислав Ростропович, будущий лауреат Нобелевской премии поэт Иосиф Бродский. Фото 1974 года. В этот список можно добавить писателя Александра Солженицына, артистов балета Рудольфа Нуреева и Александра Годунова, писателя Василия Аксенова, актера Савелия Крамарова, фигуристов Людмилу Белоусову и Олега Протопопова, шахматиста Виктора Корчного, любимца всех советских детей клоуна Олега Попова, дирижера Максима Шостаковича, писателя Олега Битова и др. Все они тогда именовались не иначе как предателями и перебежчиками. Да и
правда, как можно говорить о патриотизме, о любви к Родине, а самому жить на проклятом
Западе, иметь там недвижимость и активы? Не понимаю. Не понимаю. Предатели, как есть предатели.
Советский человек старается экономить на всем. Если ты умелец, то
зачем покупать дорогой телевизор, если дешевле купить два уцененных бракованных и собрать из них один работающий?
Судя по «квадратной» (почему-то принято называть ее квадратной)
упаковке Тетра Пак, снимок сделан уже в последний период СССР, но
отражает явление, всегда существовавшее в Союзе – продуктовый десант
из провинции в столицу. В Москву шли вереницы автобусов и целые
электрички «плюшевого десанта», как называли эту категорию москвичи.
Похоже, что это Курский вокзал. Как видим, человеку удалось
затовариться – в ожидании электрички или поезда он перекусывает
классической советской «триадой» из добытых в столице продуктов – молоко и
колбаса с батоном (адаптация для питерцев – колбаса с булкой).
Кстати, о питерцах. Две столицы всегда в той или иной форме
соперничали. Чтоб москвичи особо не выпендривались, ленинградцы
постоянно напоминают им о том, что не одной Москвой жив СССР. А
ленинградские ремонтники периодически ставят на место отвалившиеся
буквы на стендах, чтобы всем были понятны детали противостояния. То
есть соревнования. 1974 год.
Ленинград, Невский
проспект, 1974 год. Почему-то на тротуарах очень много народу.
Ленинград, Лиговка,
1974-й.
На первомайском параде этому рабочему из цеха № 7 заводские художники то ли что-то не
то нарисовали «по Фрейду», то ли откровенно троллят всю эту затею с
парадом. Судя по всему, могучий цех № 7 имеет отношение к
производству кинооборудования. На самом деле на транспаранте в стилизованном виде
изображены две бобины с кинопленкой, между которыми в нашу сторону
направлен луч света.
На излете идеологических и материальных ресурсов строится БАМ,
партийные вожаки пытаются поднять
прежний комсомольский дух молодежи и боевой энтузиазм предыдущих
десятилетий.
Но реалии жизни выражаются одной фразой – большинству так называемой молодежи, молодым советским людям – «нечем заняться!» С одной стороны, десятилетие 70-х – это время расцвета советского искусства, спорта, новаторских инженерных разработок. Система спортивного, технического и творческого воспитания СССР к 70-м сработала на отлично, многочисленные кружки, студии, секции, Дома творчества и Дома пионеров принявшие ранее под свои своды тысячи и десятки тысяч детей, открыли им дорогу к профессиональным занятиям. Но гораздо большая часть людей всех возрастов, в первую очередь молодых, осталась предоставлена себе самой. Или не захотела никому и никуда себя предоставлять. Можно гадать, отчего это произошло. Возможно, уровень жизни их родителей-рабочих не позволил заниматься детьми с рождения. Если в доме нет книг или вместо книг хрусталь, ребенок вряд ли вырастет конструктором или писателем. Кто-то говорит, что сама советская идеология вырабатывает в человеке патернализм и безволие – мол, дайте мне кусок хлеба и говорите, что мне делать. Кто-то утверждает, что виной всему жизнь в системе двойных стандартов. Днем нужно через силу улыбаться начальству и горячо поддерживать на собраниях линию партии, а вечером выслушивать гундосные нравоучения тещи и упреки жены на кухне. Отсюда наступает раздвоение личности, потому как каждый вечер приходит желание уйти в какой-то другой мир, где нет плакатов, записей на холодильник, сволочи-парторга и обрыдлых домашних. Молодому человеку, достигшему 16-ти лет и не имеющему какого-либо серьезного интереса, определяющего его будущую жизнь (например, увлечение наукой или искусством), пойти уже, действительно, было некуда и заняться было нечем. Отдельные люди имели хобби – увлекались покером, бильярдом, скачками и пр., но на них смотрели как на сумасшедших. В кинотеатре неделю-две прокатывался один фильм. Центральное телевиденье до начала 80-х имело всего один всесоюзный канал, в крупных городах были еще два вечерних (не считая образовательного). В будние дни после девятичасовой новостной (политической) программы «Время» транслировали какой-нибудь фильм или концерт, как правило, бросовые, и на этом вещание ТВ заканчивалось. Да и в целом по телевизору смотреть было нечего (исключения вроде «17-ти мгновений весны» или культовых хоккейных матчей, когда улицы пустели, были именно исключениями, потому и запомнились). Ни телевиденья, ни музыки, ни чтения – после работы и учебы рядовому советскому человеку, особенно молодому, заняться было абсолютно нечем. Только общение с товарищами и алкоголь. Мужским клубом в середине 70-х стала пивная, победив все остальные виды досуга по очкам. Каждый вечер после работы, перед тем как направить стопы к дому, можно было зайти и отрешиться хотя бы на час от всей этой проклятой реальности. Поскольку эта традиция исконная, то в условиях тяжелого труда и быта
пьянство в 70-е начинает принимать массовые формы. Возникает
«обратная положительная связь» – в ответ на желания народа
отрешиться – на каждом углу возникают винные магазины и пивные «шалманы»
(крытые пивные) и ларьки разливного пива на улице. В моем рабочем районе в конце 70-х в радиусе
километра было 5 винных магазинов, 2 уличных ларька и 2 крытых
«шалмана» (в одном, правда, переделанном из столовой, пиво отпускали в бутылках).
На этом фото у студентов, отдыхающих на пикнике, явно отсутствует
что-то, характерное для эпохи 70-х. Они едят шашлык.
У них есть довольно редкие вещи – соевый соус и баночная советская
соль, но чего-то не хватает. Ответ таков. Это фото из серии отчетных
– о работе и отдыхе студентов на летней практике, чем и
объясняется некоторая необычность снимка. Хотя какие-то прозрачные
намеки в правом нижнем углу присутствуют.
А вот так в реальности проходили тогда все пикники, походы, фактически любые встречи На праздники 1, 9 мая и 7 ноября контролерши в метро получали негласный приказ не задерживать пьяных, потому что после парада и особенно вечернего салюта народ возвращался домой в массовом состоянии подпития. Наша школа была образцовой, но в школьных походах меня поражало, что как минимум первый вечер на природе напоминал пейзаж после битвы – наблюдался массовый падёж; кто-то полз на четвереньках, кто-то стонал, кого-то рвало. Помню, как только стемнело, семиклассник из параллельного «А» по прозвищу Гога налил себе в алюминиевую кружку половину водки, половину пива (называлось «ёрш») и сказал: «Ну, до новых встреч!» – выпил залпом и через пару минут уже ползал на четвереньках и бодал головой березы. Кстати, девочки тоже иногда не отставали. Наша школьная медсестра Таня в этих походах чуть не плакала от бессилья. Трудовик с физруком, конечно, закрывались в палатке еще днем, сразу по прибытии на место, и их никто уже не видел до конца похода. Если кто-то захочет мне возразить, что все было не так, что в волшебном СССР в его лучшее десятилетие такого не было, то посмотрите хотя бы, какие сюжеты и повороты отражали самые любимые советские фильмы семидесятых (плюс-минус зазор). Эти фильмы прошли цензуру, их главные герои всегда персонажи сугубо положительные, тем не менее дух времени никуда не спрячешь. «Ирония судьбы» (1976) построена на том, что герой в полном состоянии нестояния попадает в чужую квартиру. Когда проблема возникает у другого персонажа, Ипполита, тот реагирует на нее самым популярным способом – напивается. «Москва слезам не верит» (1979), романтическая картина, претендующая на достоверное отражение времени. Сугубо положительный Гоша при первом же конфликте с любимой женщиной уходит в запой. Приехавший его вытаскивать друг (причем со стороны героини) напивается вместе с Гошей. Знаменитый советский хоккеист, на которого сделала ставку героиня Муравьевой, спивается в ноль. В «Служебном романе» (1978) Новосельцев напивается, чтобы сказать правду начальнице. В «Бриллиантовой руке» (1969) Семен Семеныч Горбунков напивается в ресторане, так сказать, чуть не до потери гипса. Дабы не возникало сомнений, что персонаж Миронова отрицательный, он работает манекенщиком, держит дома иконы и похмеляется утром шампанским (на самом деле зрители его полюбили не меньше Семен Семеныча, если не больше). В фильме также отражена реальная деталь эпохи – отправление мертвецки пьяного мужика с улицы в вытрезвитель («На его месте должен быть я»). Чуть более ранняя, но тоже культовая «Кавказская пленница» (1967) – главный герой Шурик, кристально чистый советский студент, также напивается до беспамятства («Простите, замок тоже я развалил?»). Из психушки он сбегает лишь под заманчивым для пациентов предлогом «сообразить на троих» и, между прочим, обманывает своих помощников. Та же тема звучит и в «Осеннем марафоне» Г. Данелия (1979), когда иностранец проходит в СССР присущую тому времени инициацию. Наблюдая на экранах уход в запой героя Баталова или спившегося
и скатившегося до пивной знаменитого хоккеиста, никто из зрителей не
мог даже допустить, что эти персонажи и ситуации выдуманы. Напротив, зрители видели,
что тут все было, «как в жизни».
Поскольку пили практически все мужики, пьянство
на работе со своим трудовым коллективом, включая непосредственного
начальника, стало нормой. Самым распространенным явлением был «догон», – причем речь
идет не об аборигене из племени догонов, а об особом ритуале,
аналогу некой китайской церемонии. Каждый раз члены трудового
коллектива, обманывая себя и веря, что этот день будет особенным,
принимали решение – «сегодня много не будем, завтра еще работать.
Давайте, мужики, по стакану, и на этом остановимся». Гонец уходил в
туман степи, возвращался с грузом, и пиршество начиналось. Но чуда
не происходило никогда. Часам к пяти кто-нибудь из самых
сообразительных рабочих кидал клич – «мужики, если будем сегодня еще
что-то думать, то надо бежать сейчас, а то через пять минут пойдет
весь мукомольный и ЖБИ» (завод железобетонных изделий). Бывало, что «догон» повторялся еще и еще, и по приезде домой уже и
теща была не страшна.
Конечно, это была и терапия, и удовольствие. В «шалманах» 70-х, как правило, не было агрессии, как позже в 80-е, здесь можно было реально расслабиться, хоть в одиночестве, хоть в компании, поговорить с незнакомым соседом по столику. Заходил какой-нибудь очередной мужик с улицы и громко объявлял: «Всем – тихо!» Народ с кружками начинал шевелиться, все поворачивались к нему, спрашивали: «Что за тихо, почему тихо?» – «Я – пришел!» – громогласно, с ударением на «я», объяснял мужик. Ему нахлобучивали кепку на нос, все смеялись, и именно такая была атмосфера. Впрочем, стоп. Я что, это дело рекламирую? Я же это дело осуждаю.
На каждом углу были натыканы уличные пивные ларьки под открытым небом. Пиво всегда было разбавленным, но это компенсировалось количеством выпитого. Говорят, в Москве пиво не разбавляли только в пивной на Бауманской. Там был старый еврей, который честно предупреждал: «Я пиво не разбавляю, я только немного не доливаю». Были более-менее приличные московские пивные, известные в народе под неофициальными названиями «Яма», «Пиночет», «Сайгон», «Полпот» и др. Пивная на улице Дмитрия Ульянова остроумно именовалась в народе «У брата». Но большую часть составляли гадюшники вроде изображенных на этом фото и ниже. Продавщица мыла только кружки, а до уборки столов или территории от мусора дело, кажется, никогда не доходило. Неприятное воспоминание – в сильный мороз, когда пиво было ледяным, продавщица по просьбе некоторых покупателей доливала им в кружки горячее пиво из чайника.
Впрочем, это воспоминание из тех времен, когда я пиво еще не пил в
силу юного возраста, а поздние советские пивные запомнились мне как
некий безостановочный конвейер по разливу и выдаче пива, уже без
лишних услуг. Причем в Москве, уже в 80-х, в открытых пивных была
традиция «повторять» – если ты выпил кружку-другую, то мог с этой же
пустой кружкой подойти без очереди: «Мне повторить». Однако в Питере
традиции были другие и там я понимания среди почтенной публики не
встретил. – «Какой еще «повторить»? Хочешь повторить, вставай снова в очередь!»
Какие советскому мужчине бильярдные, какой покер? Вы что, шутите???
Как кто-то верно заметил, этот человек не танцует брейк. У многих
мужиков, помню, носы или щеки были стесаны, и это называлось
«асфальтовая болезнь». Законы физики столь коварны, что если тебя
понесло вперед и ты, падая, выставляешь руки, то инерционная сила,
мать ее, все равно протащит тебя вперед мордой об асфальт.
Рассуждение, конечно, чисто теоретическое, но подтверждаемое
независимыми наблюдениями.
В конце 70-х такая картина была обычной. Правда, в маленьких
городках или деревнях говорили: «Мань, иди забирай своего у
магазина». Конечно, сначала особыми днями были выходные. В
понедельник утром, проезжая на автобусе по московскому району к
метро, можно было лицезреть, насколько были загажены предыдущей
ночью улицы, причем я имею в виду не упаковочный мусор. Потом пьянство как-то перестало соотноситься с
днями недели и стало единообразным ежедневным ритуалом.
Выше я сказал, что к концу 70-х стали в массовом порядке появляться винные магазины. Возможно, это отчасти ошибка восприятия динамики процесса, связанная с моим взрослением. Вполне вероятно, что все эти магазины существовали и были открыты всегда, до того, как я стал это явление замечать, хотя новые, особенно пивные, открывались массово именно с ростом пьянства в стране. Тем не менее в какое-то время я объективно заметил, что
все эти злачные места стали центром некой новой парадигмы бытия, а именно парадигмы
всеобщего пития. Если раньше они и были открыты, то теперь в них всё как-то активней задвигалось.
Здесь было не протолкнуться, к каждому такому
центру культурной жизни стекался весь район. Главной задачей было
успеть отстоять очередь до 9 вечера. Позже не «отпускали», ибо
советский человек должен был проспаться к следующему трудовому утру.
После девяти кто-то барабанил в дверь до посинения, пока не
появлялся милицейский патруль, но отпуск огненной воды производился
уже нелегально со стороны грузового люка, по полуторной или двойной цене. Вот, на
фото, два незнакомых гражданина несут два ящика портвейна. Какая радость
для всей компании! И что ожидаемо – они скоро сюда вернутся!
Распитие портвейна даже на улицах городов стало настолько
повсеместным и рядовым явлением, что одна из таких компаний попала
случайно даже в подарочный фотоальбом, выпущенный к Олимпиаде-80 на
пяти языках. На фото из упомянутого альбома один из видов Минска, где
должен был проходить этап олимпиады. В романтичной ротонде на берегу
реки любители портвейна по очереди воодушевленно «тащат из горлá».
Разглядели это только после выпуска тиража. Обратим внимание и на уровень фотографа,
у которого ротонда «завалена» (Минск, изд. «Беларусь», 1980, укрупненная врезка на фото,
разумеется, моя, не авторская).
По улицам вечерами ездили патрульные машины и фургоны спецмедслужбы,
которые наш советский народ в вечной урожайной стилистике называл
«хмелеуборочными». Они всегда собирали приличный урожай «хмеля».
Пьяный травматизм на производстве был высочайшим. Один из моих
деревенских родственников по линии жены погиб в 70-е; его прихлопнуло
повалившимся на бок трактором, которым он управлял в пьяном виде
снаружи, с подножки. Очень рано умерли или погибли несколько моих
одноклассников, пристрастившиеся к алкоголю в 70-х. При этом все были,
что называется, нормальными людьми. Чуть позже я работал в
коллективе, где алкоголизм выкосил добрую половину команды. И это еще Москва, детка!
В декабре 1979, на излете десятилетия, руководство СССР ввело так называемый ограниченный контингент советских войск в Афганистан, обосновывая это оказанием помощью дружескому афганскому народу, совершившему как бы демократическую революцию. И с тех пор всё окончательно пошло вразнос...
* * *
В качестве дополнения давайте рассмотрим несколько характерных фото с комментариями, даже репликами, которые сегодня постят в сети товарищи, ностальгирующие по СССР. Мое убеждение всегда состояло в том, что это время нужно оценивать объективно и не рисовать одной краской. В нем были как очевидно положительные моменты, так и сугубо негативные. «Прибегал я туда, но звучало в ответ – и не то чтобы «да», и не то чтобы «нет». Но жалко выглядят потуги, когда ностальгирующий описывает тему исключительно в сладких сахарных тонах, как некое царство царя Додона из «Золотого петушка». Причем, возникает отчетливое ощущение, что большинство плакальщиков в реальном СССР не жили. Именно так – их ностальгия чисто теоретическая. Им не нравится сегодняшняя реальность, и они обращаются к выдуманному, идеализированному миру, где все было, по их представлениям, как в раю. Какие они сны видели, какой впавший в маразм дед им все эти сказки рассказал? Конечно, существует и другой тип страдальца, из противоположного хронологического ряда (ибо крайности и противоположности всегда сходятся в одном месте), – это, как правило, какой-то старый маразматик, демонстрирующий нам сенильную деформацию личности. Он реально жил в СССР, но у него не было никаких достижений, он не приобрел никакого интеллектуального опыта за период после распада Союза, в связи с чем он воспроизводит детство как единственное свое «достижение». Ну и результат общих процессов старения мозга тут тоже имеет место. И ведь самое главное то, что все эти ностальгирующие товарищи могли бы ностальгировать по реально утраченным, настоящим вещам – по той наивности людей, по доверчивости и при этом их надежности; по тому, как старались друзья держать слово и дорожили репутацией, и по тому, как настоящие люди все-таки не торговали собой и своей совестью. Нет же, этим нынешним страдающим подавай тоску по самому вкусному пломбиру и прочую чушь вроде «молоко тогда было из молока». Вот, например, один из страдальцев запендюривает в сеть якобы такое свое воспоминание об СССР:
Что-то не так с этой картинкой, не правда ли? Так сказать, чем дольше смотришь, тем веселей становится. Во первых, очевидно, на снимок современный, а на нем просто воспроизведены реалии из 70-х, этакий ретро-уголок. На верхней полке за продавщицей стоят намеренно подобранные ретро-атрибуты СССР – китайский термос, сифон для газирования простой воды, бидон, банки и бутылки (а вот под ними алкоголь уже современный, для реальной продажи), на другой полке советские кабинетные графины. Телефон-автомат не может висеть над раковиной и не может быть служебным, как написано под ним – такие телефоны были для общего пользования с оплатой монетами, а служебные аппараты были бесплатные и стояли во внутренних помещениях. Также и счеты на стене, и советские весы с гирей выставлены для антуража, они явно здесь не используются. Сантехника в заведении современная, как и пивной кран, и монитор в левом углу; все современное, кроме карусели с соками. Товарищ, запостивший эту картинку, никогда не жил в СССР,
потому что знал бы, что апельсины в Союзе были дефицитом, и апельсиновый сок в розлив
в СССР – это нонсенс. Также сомнительна реклама
на стенах – «Пиво пить» и «Всегда свежее пиво». Но самое смешное,
что любой ребенок, живший в СССР и пивший томатный сок в розлив,
знает, что фраза – «Мне томатный с солью, пожалуйста!» – абсурд, и
палит нынешних страдальцев-школьников по полной. Томатный сок в Советском
союзе, от Балтики до Тихого океана, продавался несоленым, и продавщица сама вам его никогда не
солила. Сами, пожалуйте, своими ручками. Перед покупателем, жаждущим
томатного сока, всегда стояли стакан с солью и стакан с водой и ложкой – берете ложку и
солите сок, как вам заблагорассудится. По этой причине я в детстве
томатный сок почти никогда не пил – умом я понимал, что этой общей
ложкой все только берут соль и размешивают сок, но то, что ложка
болтается в стакане с розоватой водой, меня как-то отвращало от
пития «томатного с солью». Виноградный был не по карману (22
коп.), я пил люто газированную воду из короба на прилавке, с двумя
стеклянными цилиндрами с фруктовым сиропом.
Еще одна легенда. Этот человек, наверное, отгрызал уголок, не касаясь пакета руками и зубы у него были, как бритва или меч у ниндзя. В силу технологии производства (обжим и рассечение на части картонной трубы с молоком) каждый советский «треугольный» пакет был заполнен молоком полностью и даже с некоторым переизбытком давления, как бы «накачан» молоком. Любая попытка даже оторвать с него уголок, а не то что откусить, приводила к тому, что часть молока всегда проливалась, ибо ты этот пакет все равно хоть немного, но сдавливаешь. Тем более, что ты рвешь не тетрадный лист, а картон со слоем целлофана. По законам физики вся масса молока устремляется в сходящийся конус, у тебя в руках по сути этакая клизма с молоком. При отрывании зубами как минимум обольешься, и питье будет не в радость, даже с бубликом, если ты, конечно, не свинья. Рассказываю технику. Нужно было поставить этот пакет на стол, взять за верхний плоский шов, как бы фиксируя пакет на столе, и аккуратно подрезать снизу под пальцами уголок ножом. Ну, или отрезать ножницами. Только так молоко из пирамидки не проливалось. Кроме того, ностальгирующий субъект, который говорит «забыть
невозможно», забыл, что 14 копеек треугольный пакет в СССР никогда не стоил.
Как сказал бы по поводу кефира культовый советский певец Кола Бельды: «А олени лучше!» Что такое вообще кефир? Это некий недойогурт. Если взять современную линейку натуральных йогуртов, даже отечественных, но качественных, то советский кефир там затеряется, как колосок в поле, при всем уважении к советскому кефиру. Сейчас мы говорим безотносительно к ценам – согласие при гарантированной нищете иметь дешевые продукты и отношение к жизни как к открытым бесконечным возможностям – это два разных мира, два разных Шапиро. Но что-то «вкуснее кефира советского» придумано уже давно. А то, что сейчас молочные продукты состоят из какой-то пластмассы, не есть сам по себе повод ностальгировать по Советскому союзу, пусть там были и натуральные, и вкусные, и дешевые кефир и мороженое. То есть ностальгировать можно, но это непродуктивно. Ведь гораздо продуктивней приложить какие-то усилия к тому, чтоб сегодняшний день сделать лучше, а не тосковать по прошлому, не правда ли? Девушка на фото, кстати, держит в руках молоко. Смотрим дальше.
Кто только из страдальцев по СССР не постил это фото, и с какими только подписями. «Девушки СССР: неподдельная красота», «Красота прямиком из СССР» и пр. Часто помещают рядом с этим фото для сравнения фото современных девушек – типа почувствуйте разницу, какими были девушки в СССР и какие лярвы сейчас. Правда состоит в том, что этот снимок
сделан в 1967 году в Лондоне, а моделей зовут Рейна, Катлин, Эмерод
и Кендалл. И опять хочется спросить – ну пес подери, почему вы не
смотрите даже на окружающие детали, где вы в СССР, даже на фотографиях, видели
такую архитектуру, стеклопакеты, плитку и британские флаги? Не
говоря уже о том, что в СССР ни в середине 60-х, ни в 70-х такой
стильной одежды и обуви и в помине быть не могло.
Диагноз очевиден – неудовлетворенность настоящим
и поиск психологической компенсации в прошлом. Вот бы тебя, мил
человек, вернуть в то прошлое, как того персонажа из фильма «Окно
в Париж». Херак, а там один снег, ни мобильников, ни компьютеров.
Если человек считает современную технику причиной отнятия у него
каких-то прошлых эмоций и ощущений, то, значит, он с тех пор просто
не состоялся. Мы все тоскуем по детству и снегу, но здравомыслящий
человек понимает, что и прогресс, и расставание с детством суть
процессы естественные и неизбежные, никак не зависящие от наличия
или отсутствия компьютеров. Тут одно никак не связано с другим.
А что если Советский союз намеренно не закупал и не производил туалетную бумагу, чтобы люди, вытирая жопу газетами и пальцем, были ближе к природе, к своему натуральному животному естеству? Эх, хотя бы еще два-три поколения без бумаги, а лучше всего в пещерах, да при свете костра. Пусть умник, написавший это, представит, что дети, изображенные на картинке, испытывают счастье в последний раз, а завтра, повзрослев, им придется, как и взрослым, лгать на собраниях, голосовать в угоду начальству против своих товарищей, быть шкурой и продажной свиньей. И счастливое отсутствие интернета никак не помешает всем этим «поколениям нормальных людей» иметь двойные стандарты и оправдывать свой конформизм интересами уже своих детей. Кстати, картинка здорово идеализирована, почти как икона, да еще сама из 50–60-х. На самом деле даже в это время во дворе кто-то дрался, кого-то из взрослых тошнило после неудачной опохмелки, кто-то гонял детей или жену с бодуна. Смотрите, уже несколько семей имеют машины, и они начинают съедать пространство двора, то есть уже есть предмет для зависти, сплетен и расслоения людей. Кто-то вывесил белье, отбирая место для игр у детей. А в целом у детей кроме катка и горки мест для развлечений особо-то и нет. Мы в детстве находили себе развлечения исключительно в нарушении запретов – осваивали стройки и забирались на запретные территории железнодорожных складов, болтались в таких местах, куда сегодня бы и носа не сунул. С другой стороны, может быть, я неправ. Ведь я не знаю, что имеет в
виду этот ностальгирующий человек под термином «нормальные люди».
Может, в его понятии все, кто просто по факту вырос без интернета в СССР,
нормальные люди. А интернет, это зло, и туалетная бумага зло, и любой
прогресс зло. Назад, к бересте и дубовой коре! Вот, например, внизу на фото советские дети последнего
периода СССР, росшие без интернета.
Те самые, «нормальные». Вы хотели бы, чтобы ваших детей вот так воспитывали?
Смотрите продолжение «СССР в 80-е годы ХХ в.» |
Залы галереи Зал 1. СССР в 50-е годы
<< Вернуться в раздел |
||||||||||||||
|
|