...

ПУСТЫЕ МНОЖЕСТВА

Эссе на тему сетевого проекта
«Доказательства эволюции» под ред. А. Маркова, в трёх частях
[Часть 1]  [Часть 2]  [Часть 3]
 

3. Психологический портрет героя на фоне неудавшегося проекта

Если, согласно жанру эссе, мы пытаемся понять следствия через причину и «конечный продукт» через психологию автора, то самым естественным вопросом будет – отчего ж «оно» (то есть проект «Доказательства эволюции») получилось таким, а не иным? Попробуем разобраться.

Любой читатель «Доказательств…» не может не заметить необычайную силу авторского воображения, в частности предлагаемые решения и примеры, местами почти неотличимые от сюжетов фантастической литературы. Кстати, какая-то чрезмерная, бросающаяся в глаза привязанность нынешних ученых мужей, позиционирующих себя рационалами, к жанру фантастики и ее сказочной сестры фэнтези – тема, требующая отдельного рассмотрения^[16].

На первый взгляд это кажется парадоксальным. «Какая-то в державе датской гниль»? Между тем мне представляется высоко вероятным, что именно приверженность фантастике в среде научной братии может объяснить загадку увлечения многих из них идеями эволюции и желания их пропагандировать. И это неудивительно, поскольку эволюция, сама по себе глобальная фантазийная история о превращении рыбы в философа – среди разрушительно-рациональной реальности способна держаться на плаву только с помощью тех же костылей фантазийного жанра.

Мало того, что каждый из авторов «Доказательств…» прямо ассоциируется у меня с фантазийной литературой, как минимум двое из них – К. Еськов и сам главный редактор проекта – помимо своей научной деятельности профессионально (по форме, в том смысле, что издают книги) работают еще и в этом жанре. Кстати, поскольку двойные стандарты есть отличительный спутник всякого убежденного эво-пропагандиста, не стоит удивляться, что тот же Марков, агрессивно противостоящий вторжению «дилетантов» в область науки, сам почему-то не считает зазорным и неудобным вторгаться в область искусства, в частности, художественного слова. Марков и Еськов, эти два «рационала», переодевшиеся писателями, ни комплексов, ни дискомфорта по этому поводу, конечно, не испытывают.

Насколько же справедливо наше предположение, что высокий фантазийный градус «Доказательств…» с его мирами перетекающих друг в друга существ или населенными существами с неизменным геномом, объясняется банальной любовью главного редактора к жанру фантастики? Терзаем интернет-поисковик на предмет марковских паблик рилейшнз. В интервью сайту Полит.ру Марков на вопрос журналистки «какой интерес был писать фантастические романы? Почему?», отвечает, как кажется, без раздумий:

«На этот вопрос очень просто ответить. Я по складу мозгов теоретик, пытаюсь из известных мне фактов составлять всякие теоретические конструкции, чтобы что-то объяснить, придумать, что откуда взялось и так далее. Те из моих идей, которые имеют достаточное фактическое подтверждение, которые можно достаточно строго обосновать, идут в научные журналы. То, что научно, но менее обосновано и более спекулятивно, пойдет в „Элементы“. А то, что совсем уже догадки и спекуляции, идет в фантастические романы»^[17].

Ответ кажется вполне искренним, с учетом, разумеется, поправок на самооценку. Тут Марков одновременно прав и неправ. Без сомнения, он блестяще составляет теоретические конструкции из известных ему «фактов» – но, так сказать, с непременным условием принесения этих конструкций на алтарь эволюционизма. Иначе и быть не может, поскольку «известные ему факты», как мы помним, это события, предметы и понятия, уже истолкованные в качестве подтверждений эволюции; и в этом интервьюируемый определенно искренен. Посему и «всякие теоретические конструкции» из известных Маркову «фактов» – это новые творческие вариации на тему эволюции, которая для автора является безусловным кумиром. Надо отдать должное главному редактору «Доказательств…» – его фантазия в плане «составления всяких теоретических конструкций», действительно, развита чрезвычайно. И именно эта фантазийность, сила воображения, а не голый рационализм и строгий бухучет, есть, по сути, основной творческий двигатель автора по имени Александр Марков. Прочитав вышеприведенный фрагмент интервью, любой психолог скажет, что перед вами – портрет скорее «фантазера», чем рационала. Определенные им самим три уровня «научности» его материала – это не спуск от рационализма к фантастике (да настоящий рационал с презрением бы воспринял такую градацию!), а именно три уровня фантазийного мышления и восприятия мира; от «верхнего» наукообразного – до полностью «отвязного» сказочного.

И что значит «научно, но менее обосновано и более спекулятивно»? Что это за градиенты такие? Тогда и любая сказка, с гномами и эльфами, если в ней упоминается эволюция – научна, но просто мало обоснована? Научна, но только чуть-чуть, самую малость. Что же до меня лично, я не уверен, что в настоящем рациональном сознании отдельно взятого человека возможны такие «ныряния» из науки в сказку с единственной «переходной формой» («научно, но менее обосновано»); несравненно более вероятно, что мы просто имеем счастье наблюдать фантастические миры Александра Маркова трех уровней сказочности.

Однако в данном случае нас более интересуют, например, не фантазии А. Маркова о питекантропах («Первая сказка»^[18]), а его другая сказка, то есть сетевой проект «Доказательства эволюции» (равно как и другие публичные статьи и выступления). Именно фантазийность мышления главного редактора окончательно ставит всё на свои места и проясняет все «странности» – и традиционное марковское желание быстрых и легких решений, и фантазии, бегущие впереди логики и критического осмысления фактов, и низкий порог этой «отстающей» критичности, и, соответственно, хромую логику, и игнорирование научных методов, и парадные фанфары, и задорные пионерские рапорты о победе эволюции. Эта же склонность к фантазированию просто и без затей позволяет нам многое понять в психологическом портрете описываемого – и его раннюю излишнюю исследовательскую самоуверенность, и его позднее разочарование и фактически отречение от своих ранних прогрессивных взглядов, и огромную часть жизненных и душевных сил, совершенно впустую брошенных в отрыве от основной работы на борьбу с креационизмом, и все страхи-комплексы типа «возврата средневековья», и появление взамен прежнего сдержанного, интеллигентного и умного человека новой тоталитарной, нетерпимой к любому оппонированию, грубой и почти истеричной натуры.

Когда-то главный редактор «Доказательств эволюции» провозглашал – как кредо:

«Быть честным перед самим собой и обществом; сознавать ответственность перед богом, природой и людьми – непреложное правило для всех, кто связан с созданием и распространением научных знаний»^[19].

Можно ли представить себе – сейчас услышать от него такое?

Если б у меня нашлось лишнее время, я б обязательно написал рассказ о молодом ученом, в результате своего идеализма превратившегося в конформиста и жуткого консерватора. Сюжет прост: некто N, молодой, амбициозный и подающий большие надежды исследователь, был горячо влюблен в биологию, особенно в самую загадочную ее дисциплину – историю происхождения и развития всего живого на Земле. Осознавая силу своей изобретательности и бьющую через край энергию, он недоумевал – отчего это в эволюционной науке, предмете его любви, до сих пор существует столько белых пятен и нерешенных вопросов (о чем говорили ему старшие товарищи-профессора). Эти мастодонты уже покрылись мхом и, вероятно, не видели, что между декларируемыми пропастями в теории эволюции можно с помощью изящных и неожиданных решений легко перекинуть надежные мостки. Он чувствовал, что именно ему суждено залатать в этой теории многие дыры и ответить на многие вопросы.

Фантазия была крылата, а свобода упоительна. Если эволюция права, чего осторожничать и каких проблем эволюции – и, тем более, каких оппонентов – бояться? Созданный им интернет-ресурс дышал революцией в биологии и назывался «Проблемы макроэволюции» – где, конечно, «проблемы» подразумевались не в плане критики эволюции, а исключительно как вызов, который N уверенно принимал и брался эти проблемы преодолеть. К ужасу многих научных мастодонтов N критиковал СТЭ за то, что ее стандартная схема не работает, и что внутренне присущая всему живому тенденция к совершенствованию заложена в его системных свойствах. N не отказал себе даже в удовольствии поучаствовать однажды в сетевой полемике с оппонентом-креационистом и, легко разделав того под орех (а как же могло быть иначе?), выложил эту полемику на своем сайте.

Однако со временем стало происходить нечто необъяснимое. Он с удивлением заметил, что противники эволюции будто взяли за правило ссылаться на его работы – и выходило так, что оригинальные решения N во многом устраивают и его противников. Например, N излагал замечательный по его мнению сценарий:

«Это открытие показало, что у клеток есть возможность целенаправленно, почти сознательно, изменять собственный геном. Конечно, сделать процесс поиска „подходящего“ варианта по-настоящему разумным клеткам так и не удалось. Они не могут исследовать новый вирус и „рассчитать“, какой именно белок в данном случае нужен. Им приходится действовать „методом оптимизированного случайного поиска“. Оптимизированного - потому, что имеются хорошие заготовки и клетки „знают“, в какие участки этих заготовок следует вносить случайные изменения. И это уже немало!»^[20]

Но оппоненты почему-то едва не аплодировали ему за такое «изящное решение проблем макроэволюции», полагая, что речь идет почти о разумном замысле и обидно именуя самого N «еще не до конца сформировавшимся ID'ром» (от ID – Intelligent Design). Пытаясь развеять наваждение, N специально создал дискуссионную площадку на своем сайте с целью дать последний и решительный бой всем своим противникам, однако и тут столкнулся с парадоксом – его оппоненты оказались совсем непохожи на того «креациониста», дискуссию с которым он вывесил в качестве образца неразвитости всех противников эволюции. «Новые» же оппоненты со временем стали загонять N в угол своими собственными решениями и видением «проблем макроэволюции», так что меры к ним пришлось принимать решительные – изгонять с форума под любым предлогом, а затем и вовсе без предлога, за один факт оппозиционности. N понял, что тактика «террора» приносит свои плоды на отдельно взятом форуме, но только не в интернете и не в реальной жизни. В душе N смешалось много чувств – и обида на противников, разгромивших или изрядно потрепавших его «изящные решения», и недоумение, что более не наблюдается прежнего единства в научных рядах, и даже страх, что дело всей его жизни может оказаться пустым звуком. Один из учителей N сказал ему однажды, что наступление нового средневековья – дело решённое, и весь вопрос только в сроках. Эта капля переполнила чашу терпения N. Теперь уже поздно было просто вернуть былое статус-кво. Теперь уже было не до жиру, и отныне N не мог уже спать спокойно, всей кожей чувствуя, как целые сонмы врагов, виновных в крушении его мечты, нагло и безнаказанно ходят по земле! В голове N возникла совершенно ясная конструкция: проблемы эволюции были бы решены и успешно решались N до тех пор, пока в дело не вмешались оппоненты. Следовательно, в проблемах эволюции виновата не она сама, а именно ее враги-мракобесы.
 

*   *   *

Впрочем, стоп, стоп. Куда это меня понесло? Прошу прощения, я отвлекся; да и это просто наметки. Время стремительно, и вряд ли до реализации столь банальной истории у меня дойдут руки. Вернемся всё же к главному редактору «Доказательств эволюции». Нужно обосновать некоторые свои утверждения. О непонимании или игнорировании научного метода мы уже говорили. Здесь рассмотрим вкратце некоторые другие следствия фантазийного мышления А. Маркова, а также те последствия, к которым привело, согласно нашей «рабочей гипотезе», столкновение фантазийной натуры ученого с реальной жизнью и рациональным противодействиям его фантазиям (безусловно неординарным поначалу).
 

Хромая логика

Логическое мышление (или его отсутствие) даются нам от рождения, однако даже у «хорошей» логики есть свойство давать сбои в определенных ситуациях. Например, в ситуации, когда пропагандируемая ученым идея или модель не отвечает тем ожиданиям, которые он с ней ранее связывал. В этом случае регулярные попытки примирения фантазии с реальностью не проходят даром. Я вполне допускаю, что некий субъект безупречно логичен и рационален в части бухгалтерского классифицирования ископаемых, в своих схематических выкладках и умозрительных модельных расчетах. Но у некоторых эволюционистов необходимость отстаивать мертвую идеологическую догму, помноженная на фантазийность мышления, способна унести крышу их карусели далеко за пределы парка аттракционов. Необходимость нарушать логические связи во имя сохранения своей идеологии обременительна, и поэтому дефекты в логике рассуждения часто граничат и даже пересекаются с откровенно нечестными приемами полемики.

В случае с главным редактором «Доказательств…» самыми бросающимися в глаза примерами нарушения логики являются взаимоисключающие утверждения автора. Так, Марков настаивает, что в науке вопросы не решаются голосованием, но при этом постоянно прибегает к аргументу большинства – мы правы потому, что нас много! Или, скажем, рефреном его статей и интервью звучит умаление роли креационистов, часто с упором на личное их игнорирование (да кому они вообще интересны?), но при этом все марковские работы пронизаны сердечной болью от ощущения постоянного присутствия в его жизни этих «неинтересных», не говоря уже об открытом и постоянном им противостоянии. «Я три дня гналась за вами, чтобы сказать, как вы мне безразличны!»

Впрочем, самым существенным логическим дефектом «Доказательств…», сделавшим этот проект безнадежным для какого-нибудь улучшения, является ее величество подмена понятий. Собственно, всякая ложь и есть подмена. Здесь я хотел бы акцентировать внимание читателя именно на этом демагогическом приеме (а не просто нарушении логики), поскольку у проповедников эволюционизма подмена как метод объясняет не просто многое, а всё. Она же есть ключ и ко всей работе «Доказательства эволюции». Умение читателя ее распознать сразу ставит всё на свои места – включая все недоговоренности и хождения по смысловым лабиринтам. Когда в театре падает декорация или рабочие забывают поставить ширму, взору зрителя вдруг открывается вся изнанка сценического «обмана».

Мы уже говорили о главной подмене проекта – манипуляцией «микро» и «макро». Наверное, вторая – по способности так эффективно морочить голову читателям и так оглуплять каждый аргумент – в том, что на протяжении всей работы Александр Марков под «наукой» подразумевает нечто, к науке напрямую не относящееся, а именно «теорию» эволюции. Сказанное им о собственно науке может быть справедливо, но она здесь лишь прикрытие. За ширмой с гордой надписью «наука» скрывается всего лишь метафизическая гипотеза, вероятностная модель, в огромной степени продукт его собственной религиозной веры, с подпорками и растяжками из домыслов и фантазий. Часто перекосы в логике при такой подмене настолько очевидны, что удивляет хладнокровие главного редактора:

«Но идти против выводов науки в современном мире, где научные достижения и связанные с ними технологии проникают во все без исключения сферы жизни, довольно сложно».

Автор этих строк, судя по всему, весьма невысокого мнения о своих читателях, вводя их в заблуждение столь «детскими» приемами. Такие подмены как раз весьма и характерны для всей эволюционистской «доказательности». В норме не существует людей, идущих против выводов науки в форме отрицания, скажем, медицины или современных коммуникаций (компьютера, самолетов, спутников и пр.). Но это сознательное нарушение логики вполне себе в старом советском духе – критикуешь недостатки строя, значит, идешь против своей Родины и народа. То есть отрицание «теории» эволюции, которая сама по себе в плане практического применения бесполезна^[21], здесь, как и во многих других писаниях эволюционистов, грубо подменяется отрицанием практических достижений настоящей науки. Или:

«…Реальность самого факта эволюции в рамках мирового научного сообщества не оспаривается уже давно. В науке единство мнений по фундаментальным вопросам принципиально достижимо, потому что научные выводы основаны на объективных вещах – наблюдениях, расчетах и экспериментах, которые можно независимо повторить и проверить».

Автор всерьез рассчитывает, что читатель настолько глуп, что не заметит отсутствия причинной связи между первым и вторым предложением? Первое предложение двусмысленно, но условно верно, но вот фраза второго: «научные выводы основаны на объективных вещах – наблюдениях, расчетах и экспериментах» – относится к настоящей науке, а отнюдь не к философскому конструкту «теории эволюции», которую авторы пытаются к этой науке любым способом «пристегнуть». Какие еще эксперименты?! Говорить о «наблюдениях, расчетах и экспериментах» в отношении ненаблюдаемого явления, это, судари мои, опять же, не уважать читателя.

Та же «пионерская» подмена – «наука» равно «эволюция» – используется главным редактором и в его тягостных для ума и сердца, не знающих разумной меры рекурсиях о специалистах и дилетантах. Степень квалификации ученого ставится в зависимость от того, насколько тот «понимает» (т.е. принимает) идею эволюции. Быть ученым – в этой подмене означает разделять эволюционную идею; отрицать же эволюцию – означает находиться вне науки. Вставайте под знамена науки! – призывают читателей авторы, тогда как это означает всего лишь «принимайте эволюцию!» Это какая-то заколдованность всей работы, родовая травма «Доказательств…» – незаконное и «вероломное» нарушение границы между научным знанием и мировоззренческими установками. Топчась на метафизическом поле, главный редактор утверждает, что вещает «совсем из другого места» – с поля настоящей науки! И если наука играет по своим строгим методологическим правилам, то эволюционизм здесь лишь рядится в одежку этой законности – гляди-ка, «эксперименты», «независимые проверки»… Кого хотим обмануть, товарищи? Не себя ли в первую очередь? Или таких же, себе подобных, кто «сам обманываться рад»?

Один из вариантов подмены, о которой я уже упоминал, подмена довода оппонента или измышление довода за него («соломенное чучело») – тоже является излюбленным приемом нашего просветителя. Эволюция есть факт, и поэтому всё, что о ней говорится, верно, а оппоненты по определению неправы, поэтому любое искажение их взглядов – горе не беда, было б об чём говорить. Вот, вероятно, именно из такого подхода и проистекает вся эта логическая марковская несуразица. Очень часто этот авторский прием выступает в разных удачных комбинациях с другими нарушениями логики. Так, касаясь проблемы сохранности мягких тканей динозавров с официальным возрастом до 80 млн. лет, Марков заявляет, что «показать логическую несостоятельность … утверждений» оппонентов о более молодом возрасте тканей «очень легко». В сегодняшней полемике по проблеме неокаменелой органики динозавров, насколько мне известно, эволюционисты используют две линии защиты – надежность радиометрических методов датирования и попытку моделирования условий, при которых органика могла сохраниться в течение 80 миллионов лет. Александр же Марков пошел «логическим» путем. Это любопытно уже потому, что демонстрирует представление самого автора о логике. Как же всё это выглядит? Для начала Марков по обыкновению просто придумывает за противников довод, который те никогда не высказывали. Якобы оппоненты настаивают исключительно на быстрой и при этом постоянной скорости распада органических молекул, и на этом основании фактически предлагают ввести новый метод измерения возраста костей и горных пород; взамен всех прежних как менее надежных, включая радиометрические.

Но скорость распада органических соединений, – парирует свой же собственный выпад Марков, – является в высшей степени величиной непостоянной, и поэтому:

«…до тех пор, пока антиэволюционисты не приведут убедительных доказательств постоянства скорости распада органики и независимости этой скорости от условий среды (а доказательств таких в природе не существует), показания их „хронометра“ никоим образом не могут считаться более достоверными, чем результаты радиометрического датирования».

Вот такая «логика»... Если в большинстве своих подмен Марков выдумывает «соломенное чучело» оппонента, чтоб с успехом его разгромить, то здесь он проявляет высший пилотаж логического разлада – измыслить «соломенное чучело», но обязанность доказывать собственные измышления еще и переложить на противника! Это, согласно Маркову, и называется «показать логическую несостоятельность … очень легко»: проблемы мягких тканей не существует, проблему создают лишь противники эволюции, которые ничего не понимают в колбасных обрезках. Удивительным образом вопиющая для эволюционизма аномалия с сохранностью тканей возрастом 80 млн. лет остается за скобками. Ах, проблема? Да нет никаких проблем. Утверждение о возможности сохранения мягких тканей в течение десятков миллионов лет, брошенное буквально на ходу, опирается у Маркова на примеры-аналогии с… египетскими мумиями и животными, сохранившимися в вечной мерзлоте! А в дискуссии, завязавшейся в блоге Н. Борисова (комментарий 29.03.10), Марков еще более категоричен: «Впрочем, все это чепуха, потому что нет у белков никакого периода полураспада («период полураспада белков» он, разумеется, тоже сам придумал и сам же опроверг, – прим. А.М.). В зависимости от условий их „срок хранения“ от нуля до бесконечности» (??? – А.М.).

Если среди эволюционных пропагандистов устроить конкурс на звание мастера ложных аналогий, то Александр Марков, я уверен, займет первое место еще на стадии собеседования. Тут ему равных нет, и его величественная фигура в чистом поле выглядит даже немного грустно и одиноко. Например, самые частые (чтоб не сказать навязчивые) марковские сравнения – это вариации на тему старых донаучных заблуждений, как то – плоская земля, геоцентрическая космология, рай на небе и ад под землей и пр. Во многих своих работах к месту и не к месту Марков вструмляет эти параллели между критикой эволюционизма и, скажем, верой в плоскую землю или вращение Солнца вокруг Земли. При этом постоянным намеком на невежество оппонентов звучит утверждение, что до сих пор не перевелись люди, верящие в эти средневековые несуразности. Как ни убога аналогия «критика эволюционизма» равно «вера в плоскую Землю и Солнце вокруг Земли», Марков держит ее в своем арсенале как драгоценную погремушку. Такого же рода и любимые Марковым параллели меж «наукой» (в собственном лице) и двоечниками (оппонентами), которые, пользуясь якобы демократией и равноценностью мнений, явились с утверждением, что дважды два равно пяти (или семи, в некоторых случаях). Маркову, конечно, невдомек, что арифметика самогó эволюционизма, это старый еврейский анекдот: «Изя, сколько будет дважды два?» – «А мы продаем или покупаем?» Но вот что касается марковских аналогий типа «адекватность эволюционизма» равно «адекватность уравнения 2×2=4», то, честное слово, товарищи, не хотел бы я быть эволюционистом! Биолог, утверждающий, что теория эволюции есть истина уровня 2×2=4, это то же самое, что математик, сверяющий таблицу умножения по кукушке в лесу.

Ко всему прочему Маркову как логику свойственны не только логические ошибки в чистом виде (подмена довода, круговой аргумент, создание соломенного чучела противника и пр.), но часто просто некий структурный произвол в суждении, его парадоксальная неправомерность и искусственность, где посылки произвольны, а выводы не следуют из посылок. То есть – я хочу так, и поэтому это так. В комментариях к публикации «Доказательств…» на портале Богослов.ру Марков объясняет, почему его соавторы, теологические эволюционисты, более правы, чем христиане, не признающие эволюцию:

«Я думаю, я не очень сильно ошибусь, если позицию моих православных коллег-биологов изложу примерно так: „Мы знаем, что наша вера – истинная. Мы знаем также, что биологическая эволюция – доказанный факт. Следовательно, между ними не может быть противоречий. По крайней мере некоторые православные богословы тоже так считают. Если другие богословы считают иначе, то мы, не будучи богословами, не можем компетентно судить об их доводах, но, исходя из того, что две истины не могут противоречить друг другу, мы предполагаем, что эти вторые богословы, вероятно, в чем-то ошибаются“».

«Я думаю, я не очень сильно ошибусь»? Увы, сильно. Хотя Марков формально и наделил своей логикой соратников, это его собственное рассуждение, свидетельствующее, что устроился он очень комфортно – к первому члену «логической» конструкции, истинному или условно истинному, присоединяем всё, что считаем истинным мы сами, а поскольку две истины меж собой не конфликтуют, неправ кто-то третий – то есть христиане, отрицающие эволюцию. Курорт, а не логика! Ибо таким ловким перемещением наперстков по поверхности стола можно доказать совместимость любой, самой высокой, идеи с чем угодно – с педофилией, гомосексуализмом, марксизмом-ленинизмом и пр. В «Доказательствах...», аргументируя необходимость принятия верующими эволюционизма, Марков демонстрирует ту же логику: «Многие верующие, в том числе богословы, принимают выводы эволюционной биологии и не считают их противоречащими своей вере». Это аргумент того же уровня, что и – «многие педагоги-педофилы не считают педофилию противоречащей своей профессии». Как говаривал упомянутый Ильич, химия и контрреволюция не исключают друг друга, однако в случае с нашим автором вольное склеивание «двух истин в одной голове» являются не только грубейшей логической ошибкой, но и весьма наглядной демонстрацией его познаний в обсуждаемом предмете.

Марков, что называется, «не жалеет» своего читателя. Бедный читатель отчего-то должен «страдать» из-за авторской логической невнятицы и постоянно распутывать все эти лишние, порожденные лишь личными авторскими несовершенствами узлы. Порой кажется, что автор просто забывает о том, что сказал ранее. Например, только-только гипотетический читатель «Доказательств...» переварит утверждение, что теория эволюции является стержнем современной биологии, основанием, придающим единство и осмысленность всем исследованиям, как уже из другой авторской работы того же года^[22] с немалым, я полагаю, удивлением, узнаёт, что:

«...Сейчас время великих Экспериментов, накопления фактов, а время великих Теорий придет чуть позже, когда поток новых данных хоть немного начнет иссякать».

Позвольте, как это понимать? – может спросить опешивший неофит, которому уже наобещали с три короба в «Доказательствах...» Это что, вопреки только что прозвучавшим утверждениям о руководящей и направляющей роли эволюции, у биологической науки нет единой концепции, единой теории? А как же «эволюция придает смысл, логику и стройность всему гигантскому массиву накопленных биологией знаний»? Оказывается, действительно, целостной концепции нет, и взгляды, как встарь, все еще устремлены в светлое будущее:

«Одна из задач этой книги – попытаться показать, как из хаоса фактов и идей постепенно выстраивается прочное и строгое здание теоретической биологии. Ну, может быть, не все целиком, но хотя бы ощутимыми блоками, которые в будущем непременно соединятся в нечто целостное».

Вот и гадайте сами, товарищи, распутывайте эти ариаднины нити. Конечно, в процессе чтения можно выудить из общей невнятицы тот смысл, который хотел сообщить читателю Марков, но обе линии утверждений он позиционировал так, что они чудесным образом стали взаимоисключающими. То же самое произошло и с другими, якобы наиболее сильными, утверждениями «Доказательств...» Только-только какой-нибудь ценитель и почитатель этой работы с удовлетворением узнал, что «эволюционная теория – весьма эффективное практическое средство, позволяющее предсказывать новые, еще не открытые факты, целенаправленно искать их и находить», как тут же вынужден получить холодный душ на свою голову из параллельной книги того же автора:

«Нам редко удается на основе уже имеющихся данных предсказать, что ждет нас за очередным поворотом, а это значит, что целостного понимания Жизни у нас пока нет, единая теория отсутствует».

«...думается, всерьез пытаться сформулировать такую теорию пока еще рановато. Лучше повременить с этим хотя бы до того момента, когда перестанут совершаться ежегодно абсолютно неожиданные, никем не предсказанные открытия. Ведь это говорит о том, что мы многого еще просто не понимаем!»

«Современная биология – это даже не лоскутное одеяло, скорее, это стремительно растущий ворох лоскутков, в котором будущее „одеяло“ только начинает угадываться – да и то никогда не знаешь наперед, что угадалось правильно, а что потом придется перешивать».

Это называется – хотели козырнуть трудностями, а народ в страхе разбежался. Вот тебе, бабушка, и «предсказал – проверил – подтвердил». Надеюсь, читатель уже понял, что речь у Маркова идет о гипотетической новой теории эволюции, некоей версии дарвинизма 3.0, которая в тайных мечтах эволюционистов поднимается едва ли не до всемогущества Матрицы. Но почему бы тогда, предавшись мечтаниям о будущем, не сказать честно, что эволюционная теория сегодня – весьма неэффективное и крайне непрактичное средство, не позволяющее предсказывать и находить новые факты? Что это у нашего просветителя масс за очередные «две истины в одной голове» – если в «Доказательствах эволюции» речь идет о сегодняшней теории (СТЭ, неодарвинизм), то это сплошные фанфары, победные шествия и «триумфы эволюционной теории», но лишь только взгрустнётся и захочется помечтать о будущем в книге «Рождение сложности», так неожиданно выясняется, что СТЭ – полнейший отстой («музейный экспонат», «затрещала по швам» еще в середине прошлого века) и с ней «никогда не знаешь наперед, что угадалось правильно». От глобально-пафосного факта эволюции, придающей стройность и смысл в первом случае, автор во втором случае легко и необременительно переключается на какое-то странно звучащее в его устах «эволюционное учение» (!), придающее уже «хоть какое-то единство и логику...» неким «разрозненным петлям» биологии! В старых советских фильмах, помнится, было принято задавать вопрос разоблачаемым шпионам (с самым суровым выражением лица) – доктор Икс, признайтесь, в каком из двух случаев вы были искренни?!

С другой стороны, стоит ли искать логику и согласованность там, где сам автор держит логику на вторых ролях? По словам Маркова, все великие эволюционисты если и ошибались в малом, то в главном были правы потому что «опирались в первую очередь на научные факты, во вторую – на логику, а идеология и „партийная принадлежность“ получающихся выводов интересовала их значительно меньше» («Рождение сложности»). Человек, у которого логика в системе ценностей на втором месте после эвфемизма «научные факты» (то есть заведомого толкования всего и вся исключительно с позиций эволюции), имеет на выходе хромую логику и в собственных суждениях. Само принижение «идеологии и „партийной принадлежности“» в исследованиях, то есть осмысления фактов в определенных концептуальных рамках, в устах автора не только не правдиво, но и достаточно красноречиво говорит о его опасениях. Впрочем, лучше, чем сам автор о себе, не скажешь. В «Рождении сложности» Марков пишет, что хотел бы показать читателям современную биологию –

«...не как статичный свод установленных истин, а как головокружительную погоню за новыми знаниями, в которой не всегда находится время даже для того, чтобы остановиться и подумать».

Как говорится, это многое объясняет...
 

Низкий порог критического мышления, легковесность высказываний

В принципе эти свойства описываемого субъекта можно рассматривать как частный случай или разновидность предыдущего пункта – границы здесь очень условны. Но здесь мне хотелось обратить внимание читателя не столько на некрепкую дружбу субъекта с логикой, сколько на какую-то удручающую поверхностность его суждений, непродуманность примеров; в общем, какую-то смысловую и стилистическую растрепанность и неаккуратность.

Для меня, например, явилось откровением, что Марков признал адекватным так называемый «аргумент Гагарина», по своей сути комичный. То есть Гагарин в космос летал, а Бога там не видел. Этот «аргумент» изложил Маркову один из посетителей его блога, присовокупив, что после полета Гагарина церковники занялись «увертками», якобы отрицая свои прежние слова о том, что Бог живет на небе. В качестве доказательства марковский собеседник привел не только цитаты из Библии: «небо престол Твой», «услышь на месте обитания Твоего, на небесах» и т.д., но и репродукцию старинной иконы XIV века (написанной, так сказать, до полета Гагарина), на которой – о, момент истины! – Господь Вседержитель, действительно, был изображен сидящим на небесном престоле. Вещдок, однако; не отвертишься! Реакция Маркова, который отчего-то ранее не был знаком с «аргументом Гагарина», ценна своей непосредственностью:

«Вообще-то это сильное рассуждение, насчет Гагарина и уверток. Я как-то об этом не задумывался» (Запись 30.11.09).

Ежели процесс противостояния оппонентам идет уже подобными темпами, в ближайшее время мы ждем в научной прессе что-нибудь эдакое, типа: Markov A.V., Gagarin flew into space, but didn't see any God there. Science, <…>, 2011.

Впрочем, шутки в сторону. Беда в том, что какую бы аналогию или словесную иллюстрацию ни приводил Марков в подкрепление своих рассуждений, почти все они – каким-то комическим образом неадекватны – свидетельствуют либо в пользу обеих сторон, либо даже в пользу противника, но, так или иначе, практически всегда выставляют их автора в нелепом виде.

«Для любого специалиста по сравнительной геномике, – делится своими заблуждениями с читателями А. Марков, – кровное родство человека и шимпанзе абсолютно очевидно и не вызывает даже тени сомнения. Опытный учитель сразу поймет, что один ученик бездумно списал у другого, если заметит в их сочинениях не только одинаковые мысли (это еще можно объяснить одинаковыми намерениями авторов), но и одинаковые фразы, используемые для их выражения, а особенно - одинаковые ошибки и одинаковые сорные словечки в одних и тех же местах текста. Все эти бесспорные признаки единства происхождения (а не независимого сотворения) в величайшем изобилии присутствуют в геномах близкородственных видов, каковыми являются человек и шимпанзе».

Здесь, как и во многих других аналогиях, Марков демонстрирует одну из самых распространенных своих ошибок, которую сам, вероятно, считает весьма удачным приемом – естественные, неразумные процессы иллюстрировать примерами разумной деятельности. Порочность таких аналогий рождена, как мы уже неоднократно говорили, фантазийно-сочинительским типом мышления, когда автор считает не зазорным (а, напротив, весьма оригинальным) моделировать в науке «художественные» ситуации и, в частности, рассматривать неразумные процессы в терминах антропоморфизма и разумного целеполагания.

Аналогия, приведенная выше, абсолютно неадекватна в качестве иллюстрации «кровного родства» человека и шимпанзе. Кто и у кого здесь в данном случае «списал»? В лучшем случае аналогия Маркова тянет на ситуацию, когда ученый, образно выражаясь, подглядев работу Творца, клонировал овечку Долли; неловко, с ошибками. Так сказать, двоечник списал у Творца. Но при всём том один разумный агент осознанно (не «бездумно»!) скопировал работу другого Разумного Агента (с большой буквы). То есть аналогия Маркова – не естественнонаучная, а абсолютно креационистская. Она не отражает того, что хотел показать автор и в терминах эволюции должна адекватно выглядеть так. Учитель (ученый), сравнивая два сочинения, пришел к выводу, что оба они – путем случайных тасований букв – произошли от некоего протосочинения, еще более несовершенного; причем одно из двух сданных сочинений (тех, что в руках учителя) эволюционировало от первопредка в большей степени, а другое в меньшей. Более того, каждое из них в чем-то специализировалось, приобретя уникальные фразы. Но чтобы шимпанзе, скажем, являлся плохо списанной копией с человека (что следует из логики метафоры о сочинениях) и сходство этих двух таксонов Pan и Homo являлось «бесспорным признаком единства происхождения» – это, извините, плохая логика, «не ваша» аналогия, но безусловный разумный дизайн. Эволюцию от общего предка к человеку и шимпанзе через случайные мутации и естественный отбор эта марковская метафора нимало не иллюстрирует, а именно свидетельствует против нее, показывая, каким принципиальным образом (разумным, то есть) могли быть написаны эти два похожих «сочинения»!

Вероятно, Александр Марков каким-то смутным, интуитивным образом чувствует проблему своего просветительства – между целенаправленной разумной деятельностью и естественным отбором существует принципиальная, качественная разница. Как же решает проблему неадекватности своих метафор автор? Неужели ищет и приводит «чистые» примеры творческой деятельности естественного отбора в природе? Как бы не так. «Мы пойдем другим путем!» Марков выбирает совсем уж оригинальную тактику – ни много ни мало – доказать, что между искусственным разумным отбором и естественным природным принципиальной разницы не существует! Впрочем, поскольку задача трудновата даже для фантаста, марковская логика начинает сразу же «плыть». Эволюционизм постулирует селекцию в дикой природе исключительно полезных признаков, и, чтобы уравнять «два отбора», Марков для начала наделяет искусственный отбор, то есть разумный план человека-селекционера логикой отбора природного:

«Оставляя „на развод“ одних животных (например, самых длинноногих) и отбраковывая других, селекционер создает для своей „подопытной популяции“ ситуацию, в которой вероятность успешного размножения особей зависит от определенного наследственного признака. С точки зрения отбираемых собак ситуация выглядит так: „чем длиннее твои ноги, тем больше у тебя шансов оставить потомство“».

Позвольте, любезнейший, это с какой же стати репродуктивный успех собак, полученных в результате искусственной селекции, зависит от признаков, на которых сделал акцент селекционер? Человек может вывести породу собак хоть длинноногих, хоть коротконогих, хоть огромных, хоть карликовых, хоть лысых, хоть мохнатых – но выживание таких искусственных пород в строгом смысле зависит не от их акцентных признаков, а от воли хозяина. Чтобы убедиться в этом, не обязательно даже выпускать борзую в лес, не говоря уже о болонке. А уж то, что у собаки есть какая-то «точка зрения» и оценка собственных шансов на размножение – это, конечно, гораздо, гораздо сильнее Фауста Гёте.

«…мы получаем в итоге новую породу – например, борзую или гончую. Дарвин догадался, что точно такой же процесс должен сам собой происходить в природе. Например, если более длинноногие особи в данной популяции будут в среднем ловить больше зайцев, а следовательно – лучше питаться, а следовательно – будут сильнее и крепче, а следовательно – оставят в среднем больше потомства, чем их коротконогие сородичи».

Автор столь стремителен (и при этом столь невнятен), что читатель не успевает понять – о каких длинноногих ловцах зайцев говорит Марков? Ведь речь в контексте идет о селекции на примере борзых и гончих? Что за чушь? Но если автор, «не называя имен», подразумевает под «точно такой же процесс ... в природе ... в данной популяции» уже каких-нибудь волков и лис, то это чушь не меньшая – тысячелетиями длина ног хищников остается неизменной, и никаких особых вип-популяций волков и лис с отрощенными ногами и улучшенным питанием-размножением не наблюдается. По крайней мере, каких-то аналогов, сравнимых с искусственным отбором в естественных популяциях хищников, гоняющихся за зайцами, не существует, а «эволюционная гонка вооружений», как называет ее Марков, если к чему и ведет, так к стабилизации биоценозов, равновесию численности популяций внутри их. Впрочем, читателю так и не суждено узнать, кого имеет в виду автор, поскольку тот выдвигает главный тезис, к которому, собственно, и шло дело:

«Разумный селекционер для этого вовсе и не нужен: природа все сделает сама».

Как же доказывает свое утверждение Марков? Любой более-менее трезво мыслящий пропагандист эволюции, конечно, выберет тактику «хвалим своё до потери пульса и совести». Мол, искусственный отбор, это, конечно, круто, но ЕО тоже не промах; это почти что творческий процесс – если надо, «отберёт» так, что мало не покажется! Но нет. Александру Маркову, как истинному художнику, традиционный подход, видимо, кажется мелким, неоригинальным и уже неинтересным. И вот, вместо попытки максимально уравнять в правах оба процесса через традиционное в таких случаях превознесение отбора естественного, Марков принимает смелое и крайне оригинальное решение – а, что, если не побояться и «опустить» отбор искусственный!? Низвести его, так сказать, до самого пола, то есть до уровня отбора неразумного, природного?

Этот раздел проекта называется «Между искусственным и естественным отбором нет непроходимой пропасти». Читать его рекомендуется, держась за спинку стула или за край стола:

«…в большинстве случаев новые породы домашних животных и культурных растений выводились людьми совершенно бессознательно, без всякого умысла. То есть человек действовал в ходе селекции тоже не как „разумный агент“, а как „слепая природная сила“. Примеры:

1) Для людей, занимающихся молочным животноводством, совершенно естественно оставить корову, которая дает много молока, в живых, а ту, что дает мало молока, пустить на мясо. Это естественным образом приводит к тому, что высокоудойные коровы будут оставлять больше потомства, и, следовательно, будет идти отбор на удойность. Людям при этом совершенно не обязательно осознавать, что они занимаются селекцией».

Людям хотя бы с минимальным воображением такое лучше не читать. Моментально представляется деревня, населенная крестьянами-зомби. В то время как они медленно, враскачку, шагают в разных направлениях с вытянутыми вперед руками, то и дело сталкиваясь друг с другом (а иногда и со своими коровами), коровы, сами того не ведая, естественным образом «отбираются на удойность». Любопытно, откуда у ученого-палеонтолога столь глубокие познания в психологии крестьянина и в тонкостях животноводства? Как он себе представляет подобный, так сказать, бессознательный отбор? Вот крестьянин, отложив ложку во время обеда, говорит жене – наша Буренка, мол, которую мы хотели пустить на мясо, дает молока больше других, поэтому принимаю решение ее оставить. Что ты! – спохватывается жена. – Не говори никогда таких вещей вслух! Это же Intelligent Design в чистом виде! Твое решение оставить корову должно быть неосознанным, без всякого анализа, как в забытьи или в обмороке! Отбирает природа, а не мы!

Любопытно, понимает ли сам Александр Марков, что в очередной раз, пытаясь своей оригинальной логикой поддержать эволюционную сказку, он безнадежно путает ее гипотетические возможности с возможностями разумного целеполагания – анализом, планированием, контролем? Я далек от мысли, что автор сознательно вводит читателей в заблуждение и лишь делает вид, будто не замечает всей несуразицы говоримого; слишком уж оно комично. Нет, думаю, мы здесь имеем дело с искренней ситуацией под названием «художник в ударе». Автор сам, без всякого принуждения и насилия со стороны, нарисовал картину – люди целенаправленно занимаются животноводством, держа в хозяйстве коров, принимают осознанное решение отобрать одних коров на молоко, а других пустить на мясо – но в результате селекция отчего-то идет «естественным образом»! Как в природе! При этом другой крестьянин, сосед, выращивает корову исключительно на мясо – и тоже, вероятно, бессознательно. Режет худую или молочную корову, но, так сказать, без участия человеческого фактора. И опять же, с какой стати «высокоудойные коровы будут оставлять больше потомства, и, следовательно, будет идти отбор на удойность»? А высокомясистые коровы соседа в этой схеме не будут оставлять больше потомства? И что, коровы, как дикие, будут сами бесконтрольно размножаться в соседнем леске за селом, «на удойность» или «мясистость», или все же хозяева будут сознательно контролировать их размножение и регулировать численность потомства, отбирая его по желательным для самих хозяев признакам? И, кстати, у кого из двух соседей «естественный бессознательный отбор» будет эффективней – у опытного и трудолюбивого или у лентяя и пьяницы?

Вот уж сказано, так сказано: «Разумный селекционер для этого вовсе и не нужен: природа все сделает сама». Если Марков и может быть прав, то лишь в одном – крестьянам «совершенно не обязательно осознавать, что они занимаются селекцией», ибо они и слова такого, скорее всего, не знают. Они занимаются «всего лишь» тем, что разводят и отбирают коров по собственным соображениям и предпочтениям – на основе наблюдений, анализа и опыта. Впрочем, Александр Марков, как правило, одной ошибкой никогда не ограничивается:

«2) Важнейшим отличием культурных злаков (пшеницы, риса и др.) от дикорастущих предков является то, что у первых семена лучше держатся в колосе, а у вторых – очень легко осыпаются. Древние земледельцы просто не доносили до дома (места молотьбы и т.п.) те семена, которые обсыпались в пути, пока люди несли срезанные серпами колосья. Им доставались только те семена, которые лучше держались в колосе. Эти же семена использовались потом для очередного посева. Таким образом, происходил бессознательный отбор растений с неосыпающимися семенами».

Признаться, я страшно завидую Александру Маркову – у меня нет машины времени, а у него безусловно наличествует. Именно благодаря путешествиям в пространственно-временном континууме он узнал все нюансы и секреты труда древних земледельцев. Представьте себе, у людей уже тогда имелись сельхозорудия труда, организация пространства в виде поля, засеянного дикорастущими сортами пшеницы, отдельно стоящего дома или места для молотьбы. Но при этом наши предки были настолько тупы и нерадивы, что даже пальцем не пошевелили, чтобы предотвратить потери зерна по дороге с поля на ток или в амбар. Вообще-то, процесс сбора и обработки зерна включает много достаточно сложных – именно что разумных – нюансов, но сейчас речь лишь о том, что любой хозяин в здравом уме постарается не допустить даже минимальных потерь продукта, давшегося с таким трудом. Впрочем, не мне спорить; Марков это видел собственными глазами из кабины машины времени – сколько раз крестьяне носили охапками с поля на ток срезанные снопы, сколько раз наблюдали, как осыпается зерно по дороге под ноги – и ни разу, имбецилы этакие, не захватили ни холста, ни мешка – так и сыпали зерно в грязь по дороге, так и топтали всегда часть урожая. У них были серпы («срезанные серпами колосья»), но отчего-то не было мешков и корзин. И за ягодами, и за грибами они так же ходили – наберут грибов в охапку, всякие лисички и маслята отвалятся по дороге, зато домой одних белых принесут! Естественный отбор называется. И то ведь – на кой ляд оно, зерно это нужно? Разве можно допустить, что эти люди сами, изначально, с первых же урожаев садились рядком и целенаправленно сортировали партии зерен пшеницы – это на посев, это на муку? Кто же такой разумный человеческий вариант селекции сочтет более правдоподобным, чем марковский?^[23].

Нужно ли серьезно возражать на аргументы такого сорта – вопрос открытый. Замечу только, что автору не помешало бы ознакомиться с мнением историков по рассматриваемому вопросу. Земледелие, как считается, зародилось на Ближнем Востоке, на границе нынешних Юго-Восточной Турции и Северной Сирии. Все дикие предки основных для неолита растений – пшеницы-однозернянки, эммера (двузернянки), ячменя, чечевицы, гороха, вики горькой, мелкого «турецкого» горошка и льна встречаются в одном районе. Сельское хозяйство было занятием, продуманным до мелочей. И я предлагаю автору нарисовать сценарий окультуривания хотя бы того же гороха – судя по всему, древние земледельцы носили его, как и пшеницу, охапками, да еще предварительно вскрыв каждый нераскрывшийся стручок. Сама идея неосознанного окультуривания растений, шедшая по линии удерживаемости зерна в колосе, кажется мне странной и к процессу выведения культурных сортов имеющей какое-то самое косвенное, побочное отношение. Это одно из следствий разумной селекции, но не ее двигатель. Самое главное – такой «бессознательный отбор» вступает в противоречие и с самой целью сельского хозяйства, и с идеей окультуривания. Поскольку не все колосья на поле и не все зерна на одном колосе созревают одновременно, то первыми осыпаются самые зрелые, крупные, здоровые и, следовательно, самые перспективные для селекции семена. Неужели кто-то всерьез думает, что именно таким путем – через отбор худших, но зато держащихся в стебле зёрен, шло создание домашних сортов?

Казалось бы, дальше уже некуда, но:

«3) Совершенно бессознательно и даже вовсе о том не ведая, виноделы, пивовары и пекари за несколько тысячелетий „вывели“ ряд специфических разновидностей дрожжей – винных, пивных и хлебопекарных».

Я вам больше скажу. Эти виноделы, пивовары и пекари даже не ведали, кем они являются по профессии и какой сорт из бессознательно выведенных им дрожжей предназначен для вина, а какой для выпечки хлеба. Поэтому естественный отбор всегда пишется без кавычек, а «вывели» – в кавычках. Тоже мне, «вывели», интеллектуалы. В принципе, редукционизм тем и удобен, что не имеет дна. Можно сказать, что Пушкин, увидев Анну Керн, принялся совершенно бессознательно и «без всякого умысла» фиксировать на листе те слова, которые вертелись у него в голове. «Я помню чудное мгновенье…». Но не обольщайтесь, граждане, стихотворение начеркалось на листе естественным образом, само собой, а Пушкин был лишь орудием естественного отбора, его бессознательным проводником.

Понятно, что эволюционизм – это теоретически сформулированное неуважение к человеку (в том числе). Но вот чтобы так… Любопытно, что сразу вслед за утверждениями об отсутствии принципиальной границы между искусственным и естественным отборами выясняется, что, в отличие от «бессознательных» людей: животноводов, аграриев и виноделов, многие представители животного мира как раз таки являют собой пример неких «переходных, промежуточных состояний» на этой границе. Видимо, эксклюзивное право совершать творческие акты бездумно есть лишь у человека, а насекомым и прочим скотинкам даже собственный Intelligent Design позволителен. То есть инстинкты и поведенческие программы, прописанные в геноме живых существ, Марков вполне себе в духе двойных стандартов пытается выдать за их некую собственную интеллектуальную и даже творческую деятельность.

«Яркий пример – сельское хозяйство у насекомых. Некоторые муравьи и термиты имеют сложную и высокоразвитую агрикультуру. Разводя в своих муравейниках и термитниках грибы на специально обустроенных „огородах“, насекомые в течение тысяч и миллионов лет осуществляли самую настоящую селекцию своих сельскохозяйственных культур». <…>

Вовсе не являются „слепыми и стихийными“ агенты отбора и в том случае, когда речь идет о половом отборе (когда, например, ожидаемое число потомков, оставляемых самцом, зависит от того, насколько этот самец нравится самкам). В этом случае отбор направляют существа, у которых всё же есть кое-какие мозги. Эти существа способны к целенаправленным действиям и отчасти осмысленным решениям».

Дайте мне другое перо, – говорил в подобных случаях Гоголь. «Настоящая селекция», «сельскохозяйственная культура», «целенаправленные действия», «осмысленные решения»… Хорошо-то как! Даже самец, оказывается, имеет представление о потомстве в категориях «ожидаемого числа», то есть, способен еще к анализу и планированию. Есть, есть от чего оторопеть дилетантам, не разбирающимся в настоящей науке. Как говорил попугай у Высоцкого: «…и даже кондрашка хватила пашý, когда он узнал, что еще я пишу, считаю, пою и пляшу!» Перефразируя древнее изречение, что запрещено здесь человеку, безусловно разрешено насекомым. Фэнтези-мир, описываемый автором и напоминающий то ли мультики Диснея, то ли мир басен Крылова с говорящими, поющими и трудящимися насекомыми, уже граничит со специфическими откровениями, полученными непосредственно от самих насекомых, но таковая жертва, видимо, совершенно необходима в борьбе с человеческим интеллектом и идеей Разумного замысла.

У слабонервных читателей может закружиться голова, когда они узнают, что деятельность насекомых в отношении цветов может фактически являться искусственным отбором:

«Совершенно аналогичным образом красота и приятный запах многих цветов являются результатом отбора (естественного? искусственного? даже не поймешь), осуществляемого насекомыми-опылителями. <…>

Многочисленные случаи „эволюционной гонки вооружений“ тоже наглядно показывают, что направленность отбора часто задается вовсе не „слепыми стихийными силами“, а целенаправленным (и тоже развившимся в результате отбора) поведением других живых существ. Так, газели, убегая от гепардов, осуществляют селекцию гепардов по признаку „скорость бега“, и ту же самую операцию проделывают гепарды в отношении газелей».

Ну, ладно там – мир людей и их осознанных поступков. Можно пожертвовать чувством меры вкупе со стилистикой и сказать, что белогвардейцы, уворачиваясь от пуль Анки-пулеметчицы, осуществляют селекцию чапаевских пулеметчиц по признаку «меткая стрельба» (и ту же самую операцию проделывает Анка в отношении белогвардейцев, селекционируя их на уворачиваемость). Но чтобы жертва проводила селекцию хищников, да еще «целенаправленным» поведением... Мне представляется, что газель была б счастлива, пардон за антропоморфизм, если бы хищник оставил ее в покое со своими эволюционными упражнениями, но нет – она «целенаправленным» поведением (надо понимать убеганием?) так сказать, тренирует гепарда, производит его отбор на выносливость и скорость.

Впрочем, как мы уже отмечали, редукция похожа на бездонную пропасть. Шизоидный тип личности (человек-схема) живет в мире, где Джоконда – это всего лишь полкило краски, размазанной по холсту. При этом человеку-схеме кажется, что если ему хватает фантазии сочинить какой-нибудь словесный сценарий преодоления проблемы или подтверждения собственной схемы, то такой виртуальный пассаж уже имеет силу факта. А уж наш герой – случай уникальный в том смысле, что наделен умением расцветить даже самую «тупую» схему словесными узорами и вензелями, из-за чего, собственно, «тупость» этой схемы недалеким людям не сразу и бросается в глаза. Вспоминая Маяковского, Марков умеет «сделать нам красиво, как в Большом театре», хотя за нарисованными декорациями пустота, пыль и паутина. Мы уже не удивляемся, когда узнаём далее, что в том особом мире Александра Маркова существует даже «селекция, осуществляемая абиотическими (неживыми) факторами среды», например, цветом почвы! С такой любовью к ее величеству редукции можно даже не учитывать живое – заявить, что качество асфальта отбирается гравитацией, целенаправленно разложившей его на разной толщины и плотности кучки, уплотняемые бессознательным, неодушевленным катком (не учитывать водителя катка – это, кстати, будет очень по-марковски). Но у меня есть смутное предчувствие, что всякий человек с обычным, не столь трансформированным восприятием – если захочет услышать что-нибудь об этом мире – то только в других терминах! Или, как говорил Александр Сергеич Пушкин: «Боже мой, зачем просто не сказать „лошадь“»?

Таким образом, просветитель, которому надлежит прояснять и распутывать, напротив – переворачивает всё с ног на голову и запутывает. Пытаясь поменять местами разумное и инстинктивное, стереть грань между искусственным и естественным, он не чурается никакой казуистики и никаких сказочных сценариев, чтобы поддержать свою хлипкую химеру. Имеет ли он право осуждать того же фантазера Фоменко, когда сам выдумывает то, чего не было в истории (по сути выдумывает свою собственную историю)? И понимает ли, что вся эта «марковщина» (по аналогии с фоменковщиной) – классическая лженаука?

Несмотря на всю околонаучную риторику, Александр Марков – укорененный, генетический, почвенный гуманитарий, и с этим трудно что-либо поделать. В отличие от эгоиста рационала, исследующего узкий «объект», он воспринимает себя частью некоей идейной общности, ее иерархии. Им движет не логика частного, а эмоция общего, не желание получить объективный результат (быть может, опровергнув при этом предшественников или даже саму теорию), а сопричастность общей идее и желание быть с теми, кто, по его мнению, «говорит правильно». Рационал растёт, отталкиваясь от предшественников, поправляя их, а иррационалом движет тяга к своему миру и растворение в нем. Здесь невероятно опровержение Докинза – здесь можно только «списать» у него, чтобы самому стать «одним из Докинзов». Быть может, все эти назойливые марковские демонстрации: «Мы – наука! А креационизм не наука! А вот мы – наука!» – есть, по сути, некая компенсационная реакция?
 

Грубость как наилучшая самооценка

Если в незнакомой сетевой статье, которую я открываю для чтения, мелькают экспрессии типа «идиоты», «ублюдки», я такую статью, если и читаю дальше, то уже без всякого уважения к автору и его позиции. Почему-то никто не замечает лежащего на виду феномена – атеисты и эволюционисты всех времен и народов (именно идейные, убежденные, а не ученые-практики) крайне агрессивны, легко возбудимы и грубы в отношении креационистов, тогда как лично мне не известен ни один креационист, в аналогичной развязной форме отзывающийся о своих противниках. Знаю пару резковатых, помню полемическую горячность о. Даниила Сысоева, но, повторяю, ни один из известных мне креационистов не опускается до «идиотов» и «ублюдков» в адрес оппонентов в открытых публикациях. Невероятно, но развязный тон и очевидную вульгарность демонстрируют даже православные священники (!), разделяющие идеи эволюции, когда речь заходит о так называемом «научном креационизме». Уж, казалось бы, какое дело священнику до чьих-то попыток научно обосновать реальность библейской истории, если он сам пытается подверстать Библию под нынешнюю научную картину? Так нет, типичная модель поведения эволюциониста какой-то невидимой инфекцией поражает даже священников.

Хочу сразу исключить возможное возражение о грубости на форумных холиварах «эво vs креа» – там с обеих сторон в огромных количествах самоутверждаются анонимные юнцы и хотят быть услышанными люди любой психической организации. Я говорю о существующем положении в норме, о людях взрослых и психически адекватных – картина такова, что в подавляющем большинстве случаев пропагандисты эволюции раздражительны и грубы, если сталкиваются даже с корректными возражениями своей идее.

В легких случаях это – неприязнь, нервозность, которые, тем не менее, уже мешают говорить о противнике в спокойных тонах. В более серьезных случаях популяризатор эволюции, возможно, сам осознаёт, что со стороны выглядит глуповато, понимает умом, что теряет время и вполне может не вступать в полемику с оппонентами и пр., но уже часто не способен написать даже профильную научную статью или высказать суждение, не лягнув тех, кого он воспринимает как личных врагов. В самых запущенных случаях комиссар-эволюционист уже испытывает тяжелую зависимость от креационизма. Он ненавидит креационизм, но уже постоянно возвращается к нему в мыслях. Он кончается как объективный рациональный исследователь и уже воспринимает окружающий мир, новые знания – исключительно как аргументы против креационизма. Он становится занудным и вместе с тем патетичным. Любой научный пустяк он именует уже не иначе как «победой разума» и первым делом злорадно вопрошает – что на это скажут теперь креационисты?

Первый тип убежденного эволюциониста почти повсеместен.

Маркером второго типа может служить статья одного из авторов проекта «Доказательства эволюции», А.Ю. Журавлева^[24]. Статья начинается с довольно странно смотрящихся в подобной научной работе раздраженных выпадов в адрес «двух американских шарлатанов (Кремо и Томпсона. – А.М.), на чью удочку попался профессиональный биолог (Ю. Чайковский. – А.М.)». «…Опираясь на безграмотный опус означенных жуликов-креационистов, подобных коим ныне несть числа…». «…Креационизм, наглеющий на фоне стремительно прогрессирующего невежества общества…».

Знакомые интонации, не правда ли? Старческое брюзжание молодого ученого в адрес «жуликов-креационистов» несовместимо с логикой, как бы отключает ее. Кембрийский взрыв, пишет сначала Журавлев в спокойном тоне, представлен постепенными переходными формами… – и тут вдруг опять, видимо, кого-то вспоминает, начинает нервничать, не находит себе места, и, наконец, не выдерживает и вворачивает в текст почти с облегчением: «…существование которых замалчивается креационистами. (По причине невежества, конечно, если эту причину кто-нибудь сочтет извинительной)».

Казалось бы, «причем здесь Лужков», если разбираешься с кембрийским взрывом, но сам «кто-нибудь сочтет» уже не замечает, что два его утверждения противоречат друг другу. Если креационисты по своему невежеству не знают о существовании кембрийских переходных форм, то претензии о замалчивании их более чем странны, а если картина находок креационистам известна, но молчат они сознательно, то справедливы их обвинения в чем угодно, но только не в невежестве. Впрочем, сама адекватность конструкта «переходные формы кембрийской фауны» – это бабушка надвое вилами на воде написала.

О представителях третьего типа, вероятно, читатель догадывается сам. Скажем лишь, что упомянутому А. Журавлеву имеет смысл поостеречься – похоже, он движется в этом же направлении семимильными шагами.

…Признаки «душевного дискомфорта» главного редактора «Доказательств…» просто бросаются в глаза. На просьбу прокомментировать статью некоего креациониста Александр Марков в своем блоге отвечает:

«Ужасная гадость, и я не знаю что делать: я уже на 100% загружен этой борьбой с отморозками. В принципе, если приходится выбирать что-то одно, более эффективно не ввязываться в споры с конкретными ублюдками» (Запись 03.12.09).

Агрессия к противникам эволюции в виде отдельных реплик щедро рассыпана по авторскому блогу и блогам коллег:

«Идиоты наступают», «Жиров – дурак», «главный враг – это креационисты», «оголтелые мракобесы», «чудовищный мракобес, каких мало», «на позорном креационистском сборище», «…диалога с жертвами ПГМ», «...с масштабами «Шестоднева» и всей прочей креа-своры», «дискутировать с креационюгами...», «мракобесы, комментирующие статью…», «как можно быть такими идиотами?» и т.д. и т.п. (Записи в авторском блоге 26.10.09–22.02.10; комментарий в блоге А. Оскольского 28.02.10).

Вот уж, действительно – мы есть то, что думаем и говорим о других. Существуют простейшие законы психологии, правила зеркал и рикошетов. Первый вопрос, который приходит в голову – зачем эти люди так себя ведут и такое говорят? Зачем? Тот же Марков может до умопомрачения объяснять причины своей грубости, сваливая всё на противников, но разве он не понимает, что он вредит только себе, своей репутации?

Я скажу вещь, которая может показаться банальной, однако многим людям ее органически непросто усвоить. Если ты называешь кого-то идиотом или ублюдком, то должен иметь такое право. Острее говоря, даже заслужить. Подлеца можно и нужно назвать подлецом, но для этого самому нужно быть чистым. Выражаясь в стилистике Маркова, ты должен жить, питаться и размножаться так, чтобы не только противникам, но и твоим более этически продвинутым единомышленникам не дать повода назвать тебя идиотом и ублюдком. То есть, как минимум, ты сам не должен быть этим. Но когда противоположная сторона высказывается о тебе цивилизованно, а ты, «обзываясь», трясёшься и изрыгаешь проклятия так, что от натуги ермолка улетает в космос, то у любого более-менее нормального человека (даже у твоих более цивилизованных единомышленников) вполне справедливым будет вопрос – а, может быть, товарищ, ты сам «идиот» и «ублюдок»?

Между тем я совершенно не собираюсь выяснять, кто из двух сторон «заслужил подлеца», а кто «прав». Я просто хочу обратить внимание Маркова на одну неизбежность – как бы он ни перекладывал свою грубость с больной головы на здоровую (или наоборот, это не принципиально), оценивать, насколько он сам не то, что говорит о других, все же не ему, а людям более этически адекватным, даже его сторонникам. Если же я высказал свою мысль не очень понятно, повторю – оскорбляющие никогда не имеют преимуществ перед оскорбляемыми. Надо держать в уме, что всегда найдется тот, в глазах кого производитель желчи по совершенно объективным причинам будет выглядеть жалко. Впрочем, чудны дела твои, эволюция – человек, считающий, что парадигмой всего живого является «побольше сожрал – побольше привлёк самок – побольше оставил потомства», имеет смелость называть кого-то идиотами и ублюдками.

Не хочу сейчас широких обобщений, но причина любого агрессивного поведения в адрес мирного противника – нелегитимность агрессора. Так ведут себя тираны, незаконно избранные политики и отдельные палеонтологи. Агрессия в этом смысле – производная страха; страх, особым образом выраженный, защитная реакция внутренне испуганного человека на реальную или возможную угрозу. Лично мне экспрессивная стилистика атеистов-эволюционистов напоминает период нашей истории, который ассоциируется с так называемыми процессами над вредителями, с именами Жданова, Вышинского, включая, конечно, и их главаря. Этот пример почти крайность, но откуда в лексике тех железных борцов с вредителями (а в реальности жертвами, которые уже и сопротивляться не смели) было столько к ним ненависти? Причем, искренней, почти животной?^[25] Да всё оттого, что каждый из обвинителей внутренне осознавал, мягко выражаясь, свою неправоту, ложь своего обвинения и невиновность обвиняемых. По большому счету нелегитимностью, ощущением изъяна в том, что тебе необходимо отстаивать и страхом поражения (разоблачения) объясняются любые истерики и припадочные реакции в отношении противников.

Казалось бы, коль уж вы, товарищи, являетесь рационалами-просветителями и сторонниками научного знания, отчего б не направить свои «гроздья возмездья» на мусульманский терроризм, оккультные секты, торговцев «биофотонными» товарами, шарлатанов-«целителей», колдунов, астрологов и ваших собственных облеченных научными званиями субъектов вроде Петриков, Мулдашевых и Фоменок? Ведь многие из них, согласно вашей креафобной аргументации в не меньшей степени подрывают основы безопасности государства и пытаются проникнуть в святая святых – школьное образование? Но нет, весь накал горячей любви достается только креационистам и сторонникам Разумного замысла. И не спрашивайте, за что такая честь. За то, что только они по-настоящему мешают эволюционистам чувствовать себя победителями, почивать на лаврах и беспрепятственно распространять ложь про эволюцию.
 

Пренебрежение нормами права, «тоталитаризм»

Дни, когда я пишу эти строки, не самые лучшие для того, чтобы упрекать Александра Маркова в непонимании базовых принципов современного права. «Нынче ветрено и волны с перехлёстом». Но если допустить две почти невероятные вещи – что в нашей стране когда-нибудь утвердится настоящее правовое общество и при этом идеи и труды Маркова вроде «Доказательств эволюции» еще будут представлять интерес для того времени (что, впрочем, сомнительно), наш герой в таком обществе, с его ответственностью власти, прозрачностью действий чиновников, обратными связями и работающими законами будет воспринят как субъект с автократическим или даже тоталитарным мышлением и поведением.

Свобода и уважение к личности – основания современного права. Пусть в нашей стране и теоретические, но не дающие повода нарушать их потому, что они нарушаются власть предержащими. Впрочем, сразу хочу предположить, что Марков в этом смысле не является «нарушителем» сознательным, его авторитарные и тоталитарные замашки объясняются, скорее всего, банальной правовой неграмотностью, этакой «наивностью» и даже некоей невзрослой капризностью. Эти противные креационисты меня так раздражают! Видеть их не хочу!

Осознав простоту и результативность авторитарных методов, наш записной автократ (считающий демократию одной из причин распространения креационизма), на собственном форуме «Проблемы макроэволюции» с определенного времени стал просто «навечно» банить оппонентов – и не за нарушения правил форума (скажем, за несоответствие высказываний заявленной теме), а исключительно по принципу инакомыслия; за взгляды, не совпадающие с «хозяйскими». Юмор в том, что форум «Проблемы эволюции» изначально был создан автором именно для дискуссий с креационистами. Очевидно, что легкая победа над оппонентами не удалась:

«…В дальнейшем все темы с активной пропагандой креационизма будут удаляться или блокироваться. В данном случае высказывание «Разумный план – исследовательская программа» я считаю вполне достаточным основанием для закрытия темы» (Комментарий в теме «Современные взгляды на автоэволюцию», 02.06.06. Выделено автором цитаты. – А.М.).

Разумеется, под «пропаганду креационизма» в понимании Маркова подпадают не только ID и поиск искусственности в природе, но и любая критика эволюционизма. Модератор и основное ядро участников ведут себя также в соответствии с марковским пониманием права – достаточно оппоненту сказать хоть слово поперек музыки. Быстро следуют оскорбления, обвинения в психической неадекватности или троллинге, неизменный бан.

Юмор еще и в том, что место для форума Маркова предоставляет сервер, принадлежащий ПИН РАН, то есть на официальном государственном портале не только нарушается основной Закон государства, гарантирующий свободу мнений, но и сам форум по факту содержится на деньги (налоги) тех людей, которые изгоняются с него за попытку высказать свои взгляды!

Один из участников кураевского форума (кажется, Давид Д.) как-то написал о подобном подходе «имеющих власть» эволюционистов в отношении оппонентов:

«Если трезво посмотреть, то чего они хотят? – Чтобы идея разумного замысла совсем не упоминалась? Не получится, потому что в науке кроме доказанного есть место предположениям, гипотезам – не всё ещё понято и открыто. Да и вопрос „почему“ тоже имеет место возникать наряду с вопросом „как“, нельзя от него отмахиваться только потому, что он не научный.

Когда что-то яростно критикуется, то „тупая“ критика нерезультативна. Нужно определить место для критикуемого. Я бы с ними полностью согласился, кабы они чётко указали на место идеи разумного замысла как философского вопроса, не укладывающейся пока в рамки научного исследования, на трудности теории эволюции <…>, а не просто отвергать креационизм, как ненаучный, а значит неистинный, и относить креационизм только к области религии» (Выделено автором цитаты. – А.М.).

Как эти слова правильны и как… наивны! На самом же деле в марковской системе взглядов нет места не только креационизму, но и любому антиэволюционизму. Если кто-то полагает, что проект «Доказательства эволюции» являет собой некий жест толерантности и примирения враждующих сторон, то хочу его разочаровать. Единственная задача Маркова и компании – попытаться по максимуму склонить на свою сторону всех сомневающихся или тех, кто еще не в теме. Атеисты-эволюционисты ненавидят религию, ненавидят креационизм, но, не зная, как победить этих «идиотов» и «мракобесов», вступили во временный «молотово-риббентропповский» союз с так называемыми православными теоэволюционистами против основного врага. Если посмотреть на другие работы Маркова, станет совершенно очевидно, что заявленное в «Доказательствах...» примирение науки и религии, верующих и неверующих на платформе научного знания – явное очковтирательство. Кроме полной капитуляции религии перед наукой Марков никакого иного примирения не мыслит, но, понимая утопичность подобного сценария, уверен в неизбежности будущего конфликта. «Несмотря на активное нежелание большинства цивилизованных людей разжигать этот извечный конфликт, он не желает затухать...» – делится с читателями наш миротворец в одном из своих обзоров со столь же миротворческим названием «Человек не был создан по образу Божию»^[26]. Он как будто даже с удовольствием и гордостью подливает масла в огонь:

«…Сегодня наука уже вплотную подобралась к «самому святому» в человеке, и извечный конфликт религии и науки имеет все основания разгореться с новой силой».

«Судя по всему, очередной виток противостояния науки, религии и общественного сознания обещает быть весьма драматичным».

Это – голос миротворца? Как нетрудно заметить, у одного из «цивилизованных людей» мнение о перспективах примирения религии и науки вполне определенное, само по себе провокационное, подогревающее конфликт. Даже «общественное сознание», так сказать, без его, сознания, ведома, назначено нашим миротворцем на участие в грядущих драматических событиях. Что же касается так называемых антиэволюционистов, то в тексте «Доказательств...» содержится столь же неприкрытое, сколь и наивно-антиправовое положение – все люди делятся на своих и чужих исключительно по принципу принятия или неприятия ими теории эволюции. Занятно, что на этих «чужих» крест уже поставлен изначально.

«Одна из проблем, связанных с популяризацией научных представлений об эволюции, состоит в том, что ученых убеждать не надо, а антиэволюционистов сложно переубедить (они, в силу своих взглядов, относятся с недоверием к науке и к аргументам, которые можно выдвинуть в русле научного подхода)».

«Едва ли представленные в ней (публикации. – А.М.) материалы переубедят тех, кто относится к науке с предубеждением. Переубедить их сложно, а иногда и невозможно. Но будем надеяться, что она убедит непредвзятых читателей…».

Еще прямее об этом в одном из последних интервью:

«...Мне стало ясно, что этим людям ничего объяснить нельзя, у них религиозная мотивация, им главное – доказать свою лояльность тому божеству, в которое они верят. Они либо закрывают глаза на факты, либо объявляют, что все это – фальсификация. Спорить бесполезно. Убежденный креационист потерян для доводов рассудка»^[27].

Как видим, на креационистов и прочих «антиэволюционистов» здесь, мягко выражаясь, не очень-то и рассчитывают, точнее, переубеждать вовсе не собираются. Более того, неприязнь к противникам эволюции культивируется на протяжении всей работы. Краски намеренно сгущаются, противостояние и конфликт намеренно раздуваются. Самый поверхностный взгляд на разбор так называемых антиэволюционных аргументов показывает, что целью этих разборов является не только просвещение сомневающихся в эволюции, но и очевидно горячее желание отсечь свою потенциальную публику от оппозиционной заразы. То есть, прогнозируемая цель проекта – помимо собственно просвещения непросвещенных – вбить клин между «своими» и убеждёнными «чужими». Не объединить, а указать потенциальным «своим» на врага, дать оружие для борьбы с ним, развести своих и чужих по разным углам. Слишком легко читается личная эмоциональная неприязнь к противникам эволюции, слишком красноречивы все эти двойные стандарты, «соломенные чучела», и даже явная клевета на определенную «социальную группу». В этом смысле показателен уже упоминавшийся FAQ «Доказательств…» с самосочиненными за оппонентов вопросами.

«Почему у эволюционистов всегда такой высокомерный тон, почему они так неуважительно отзываются о своих оппонентах – антиэволюционистах? – от имени противников задает Марков вроде бы резонный вопрос, но тут же выворачивает его наизнанку, представляя воображаемых собеседников людьми с завышенными претензиями на научность и абсолютно бессвязной логикой. – Это – нарушение научной этики!»

Конгениально, как говорил Остап Бендер. Логическая диверсия, подмена сути вопроса совершена еще до ответа; проблема из плоскости этики и права ненавязчиво переведена в плоскость «научной неадекватности» противника. Так сказать, будем отвечать не на вопрос о своем собственном хамстве, а на претензии оппонентов иметь хоть какое-нибудь отношение к науке.

«Научная этика тут ни при чем, – резво отвечает наш «судья» на собственную заготовку, – потому что антиэволюционисты уже лет 80 как находятся полностью вне науки. <…> Отношения между учеными и антиэволюционистами такие же, как между преподавателем, пытающимся читать лекцию по истории Древнего Рима, и кучкой хулиганов на задних партах, которые не дают ему вести урок своими криками „Все это ложь, никакого Рима не было, Юлий Цезарь жил 100 лет назад и был на самом деле Наполеоном, читайте академика Фоменко!“».

Итак, ответ на вопрос участника кураевского форума о месте и роли креационизма в нынешнем обществе дан совершенно определенный (и не только о роли креационизма и креационистов, но шире; о роли и месте всех, кто против эволюции). Всё это – хулиганы на задней парте.

«Конечно, каждая человеческая личность заслуживает уважения просто в силу того, что это человеческая личность», – казалось бы, делает этический реверанс Марков. Однако, как выясняется, лишь для того, чтобы оттенить и противопоставить сказанному далее. – «Но поступки антиэволюционистов, их нападки на науку и попытки насаждения воинствующего невежества никакого уважения не заслуживают и должны разоблачаться без всякого снисхождения».

Иными словами, «поступки» противников эволюции (то есть распространение своих убеждений), это нечто настолько серьезное, антиобщественное, что не просто закрывает тему какой-нибудь научной этики, но уже достаточно, уже дает право не соблюдать в отношении этих людей каких-то обычных норм и правил вежливости. Примерно так в уличной толпе реагируют на замечание повежливей обходиться с пойманным преступником – чего с ним, бандюгой, церемониться, сам себя уважения лишил! Именно так Марков ответил на заданный самому себе вопрос. Отрицание теории эволюции есть, в сущности, бóльшее зло, чем даже наше хамство в отношении этой публики.

«„Аргументация“ антиэволюционистов с научной точки зрения не представляет ни малейшего интереса. Это не более чем смесь назойливо повторяющихся старых вопросов (на которые наука давно уже ответила), прямой лжи, нелепых обвинений (например, в подделках, в мировом заговоре эволюционистов и т.п.) и жонглирования выдернутыми из контекста цитатами. <…> Мы не можем позволить шарлатанам и невеждам насаждать антинаучные взгляды среди нормальных людей».

Итак, как говорят в драматических мизансценах, слово произнесено. Все, кто не разделяет теорию эволюции – лжецы, «шарлатаны и невежды», чьи убеждения «никакого уважения не заслуживают»; группа людей с определенными взглядами, которым «нельзя позволить» свои убеждения высказывать и распространять, и которые, именно в силу своих противоположных взглядов, даже не относятся к категории «нормальных людей».

Я хочу заметить, что в подобных пассажах Марков явно теряет этическую и правовую осторожность, поскольку столь определенные высказывания ничем не отличаются от высказываний класса «русский народ – пьянь и быдло» или «все мусульмане – боевики и террористы». Получается, что и мусульмане, и буддисты, и иудеи, и даже «официальные» ученые, успешно работающие с микроэволюционными процессами, но отрицающие макроэволюцию за ее практическую бесполезность и недоказанность, являются по определению Маркова шарлатанами и невеждами, заслуживающими презрения «нормальных людей». А это уже серьёзно, поскольку антиэволюционизм как таковой есть не только концепция креационизма, монотеистических мировых религий или отрицание «теории» на строгих научных основаниях, но и жизненная позиция всех тех людей, которые не желают принимать представлений о человеке как о ходячем желудке или о милосердии как развитом животном инстинкте.

Хотя Марков сознательно не употребляет конструкцию «все антиэволюционисты», из контекста его писаний однозначно следует, что именно – все. Его противник всегда обезличен, это антиэволюционисты «вообще». Абсолютно невероятен в его речи «умный» или «достойный оппонент» антиэволюционист. И хотя он в единичных случаях снисходит до оговорок количественного типа – «многие антиэволюционисты» и «некоторые антиэволюционисты», в норме же исключений из вражеских рядов Марков не только не видит, но и любой его соратник-эволюционист, пытающийся, скажем, непредвзято обсудить проблемы разумного замысла, автоматически попадает в разряд засланных казачков из вражеского стана (И. Антонов, «москвич», И. Рухленко и др.).

Читатель волен спросить меня – а не слишком ли я сгущаю краски, говоря о марковском «тоталитаризме», хоть и в кавычках? Мало ли что говорит в запале этот пропагандист, не пустые ли слова всё это? Да, пустые, но, боюсь, только потому, что наш герой не имеет возможности хоть как-то серьезно влиять на ситуацию. Вспомним уже упоминавшееся письмо Маркова на Российское телевидение с просьбой запретить стороне, оппонирующей эволюционизму, высказывать свою точку зрения.

«Я совершенно убежден, – пишет А. Марков телевизионному начальству, – что задуманный фильм про Дарвина – если акценты в нём не будут смещены и останется заявленная в „концепции“ беспристрастность и равноправие мнений «за» и «против» – станет жестоким ударом по науке, ее авторитету в обществе».

Такое нечасто услышишь. То есть, если фильм будет сделан честно, беспристрастно, с равным для сторон правом высказать свою точку зрения, это станет… жестоким ударом по науке, ее авторитету в обществе! «Задумайтесь над моими словами, не становитесь орудием в руках тех сил, которые стремятся втянуть Россию в очередное средневековье, сделать ее религиозной страной»! Этакий «главврач Маргулис», который сумасшедшим «телевизор запретил»! Когда Марков за любой антиэволюционный чих изгоняет оппонентов со «своего» форума (на самом деле форума, содержащегося на деньги налогоплательщиков), это еще не тоталитаризм. Изгнанные могут продолжить свой спор с оппонентами на других форумах, а также публиковать статьи, давать интервью, да хоть снимать собственные фильмы. Но требование информационно уничтожить всех оппонентов как класс, запретить их даже на «желтых» каналах ТВ – вот это уже «тоталитаризм» в чистом виде. Александр Марков, вероятно, будет очень удивлен, если узнает, что каждый человек в соответствии со своими убеждениями «имеет право свободно искать, получать, передавать, производить и распространять информацию любым законным способом». Но: «Очень надеюсь, что фильм у вас получится хороший и послужит не мракобесию, а просвещению», – так заканчивает письмо Марков, вполне уверенный, что любая точка зрения, отличная от эволюционной, ничем иным кроме мракобесия быть не может.

Кстати, здесь уместно задать проверочный вопрос – а как повел бы себя Марков, обладай он возможностью реально влиять на ситуацию? Ответ содержится в тех же репликах и развернутых комментариях нашего «главврача Маргулиса», публикуемых на «его» форуме и в блоге. Например, узнав (в чужом пересказе), что некто В.К. Жиров, достаточно авторитетный ученый, член-корреспондент РАН, в философском выпуске журнала МГТУ (г. Мурманск) выступает с религиозных позиций против эволюции, Марков поначалу «с изменившимся лицом бежит к пруду»:

«Надо что-то делать. Но что? Писать коллективное письмо в Президиум РАН? (что А.Б. [Савинов, критик. – А.М.] как раз и предлагает). Поднимать шум в СМИ, будоражить общественность (вот я этим и занимаюсь тут)?» (Запись в блоге Маркова 23.12.09).

…А некоторое время спустя изумляется – почему Жиров до сих пор на своем месте? Почему к нему не принято никаких мер?

«Он по-прежнему членкор и директор и декан. Это ПОЗОР ДЛЯ РОССИЙСКОЙ АКАДЕМИИ НАУК. Это позор для всех нас. Обращаюсь к коллегам из Троицкого варианта, Полит.ру и других СМИ, поддерживающих науку. Обратите внимание на эту ситуацию. Нельзя об этом молчать. Такие Жировы плодятся быстрее, чем вы думаете. <…> Эти люди не просто „строят планы на наших детей“. Они уже претворяют свои планы в жизнь. Мы должны их остановить» (Запись 15.04.10).

«Если преподаватель своим студентам под видом науки втюхивает ерунду, такого преподавателя нужно гнать поганой метлой» (Комментарий в теме 16.04.2010)^[28].

Я думаю, дальнейшая карьера Жирова – имей Марков реальную возможность ею распоряжаться, вряд ли могла бы вызвать какие-либо сомнения. Любопытно – где, на каком уровне наш тиран все же разрешил бы противнику эволюции Жирову высказывать свои взгляды? Я уверен, что не позволил бы даже на вокзале, в зале ожидания, дабы не смущать «нормальных людей», не влиять на «общественное мнение». Правовая культура этого борца со злом посредством «писания коллективных писем в Президиум РАН» до сих пор находится на уровне 1937 года. Думаю, что это даже не «культура», это рефлексы. Все попытки единомышленников объяснить ему хотя бы азы права пока не увенчались успехом.

Очень показательна и реакция Маркова на известие, что один из соавторов проекта «Доказательства эволюции», как «неожиданно» выяснилось, глумился в сети над смертью священника Даниила Сысоева, что вызвало бурю возмущения среди христианской части рунета и, мягко говоря, вступало в противоречие с заявленной примиренческой целью проекта. Впрочем, главного редактора это не смутило.

«Не знаю, как там глумился Lantios над смертью Сысоева, да и правда ли все это?» – пишет наш записной правовед, демонстрируя свои обычные двойные стандарты (налицо «презумпция невиновности для своих»), но дальнейшее развитие сей мысли (точнее, соскок с мысли и перевод стрелок) у него получается неожиданным:

«Когда-то я немного почитал тексты Сысоева, и у меня сложилось однозначное впечатление, что если бы этому человеку вдруг досталась власть, полились бы реки крови. Он ради своей фанатичной веры ни перед чем бы не остановился. (по словам знакомых с семинара „наука и вера“, он „присвоил себе ключи от рая“, хотел предавать анафеме эволюционистов, говорил, что не считает атеистов разумными людьми и т.п.). (Рекомендую читателю ознакомиться с этим марковским «источником», – прим. А.М.) Враг православия (в его понимании) вряд ли долго оставался бы жив, приди Сысоев и ему подобные к власти» (Комментарий в блоге Н. Борисова 26.03.2010).

Как видим, обвинение вполне определенное и достаточно серьезное. Учитывая, что Марков человек медийный, а у священника Даниила Сысоева есть множество уважающих его память сторонников, такие вещи принято либо серьезно обосновывать – например, привести конкретные призывы Сысоева к расправе над оппонентами и их убийству, – либо прослыть человеком, легко бросающимся словами (вообще-то, оно так и есть, просто я воздержусь от более грубого определения). Здесь удивительна не только полная этическая глухота новоявленного «судьи» – поскольку человек, на которого он возводит напраслину, сам пал от руки убийцы, то есть его самого по факту утопили в крови. (Любопытно, что мертвый священник до сих пор не дает ему покоя). Но внимания заслуживает очевидная психологическая проекция Маркова с гипотетическим приходом к власти противников эволюции. Тут, что называется, человек явно судит других по себе. Я не утверждаю, что лично Марков, приди он к власти, занялся бы физическим устранением противников, однако демонстрируемая им степень ненависти и страха говорит о самом «судье» и о понимании им «методов работы с оппонентами» достаточно красноречиво. По крайней мере, мало надежды, что такие судьи, кричащие о реках крови и кострах инквизиции, в определенной ситуации сами окажутся милосердными.

Отношение к людям, к их свободе и их убеждениям лишь по принципу приятия или неприятия ими «теории» эволюции – это как раз и есть самое настоящее средневековье, «эволюционная инквизиция», к счастью, по бессилию марковых и К° всего лишь теоретическая.
 

4. Специалист всегда прав?

Как мы уже упоминали, в «Доказательствах эволюции», равно как и в других статьях и лекциях Маркова, одной из самых назойливо повторяемых является тема доверия специалистам в столь сложном вопросе как теория эволюции (ассоциируемой, разумеется, с наукой как таковой).

«…то, что очевидно специалистам, далеко не всегда очевидно людям, не занимающимся наукой профессионально», «Удивительно, что некоторые люди, не являясь профессиональными биологами, тем не менее берут на себя смелость утверждать, что они лучше понимают основы биологии, чем мировое научное сообщество, включающее миллионы профессионалов из многих десятков стран. <…> Факты, изложенные в этой публикации, оказались достаточно убедительными для профессиональных биологов всего мира. Если эти факты, однако, не являются убедительными для Вас – подумайте, может быть, все-таки это Вы чего-то не понимате, а не миллионное сообщество профессионалов?»

И прочая, и прочая. Этакий современный Сократ: я знаю, что непрофессионалы в биологии ничего не знают! Тема доверия мнению специалистов, конечно, напрямую завязана с тем же правом. Ведь даже если специалист обладает стопроцентным знанием, это не означает, что он волен навязывать вам свое мнение, и уж тем более как-то дискредитировать вас на том основании, что вы с его мнением не согласны. Однако, от Маркова и К° даже окучиваемые ими «сомневающиеся» слышат совершенно иное – раз мы специалисты, то вы расслабьтесь, ибо вы никто; говорить будем мы, а ваше дело молчать и слушать. Клайв Льюис по этому поводу заметил:

«Но страшно давать власть специалистам именно потому, что они – специалисты. Не им решать, что хорошо для человека, что справедливо, что нужно и какой ценой. Пусть врач скажет мне, что я умру, если не сделаю того-то, а я уж сам решу, стоит ли жить на таких условиях» (К.С. Льюис, «Возможен ли прогресс?»).

Разумеется, еще со времен Вергилия принцип «Доверься знающему человеку» справедлив для всех ситуаций, когда дилетант хочет получить достоверную информацию, сделать правильный выбор или решить сложную для себя проблему. Профессии юриста, инженера, врача и др. – требуют специальных знаний; более того, даже безусловно образованный специалист должен еще доказать окружающим свое право считаться профессионалом в своем деле, заслужить авторитет и доверие. Но в качестве каких специалистов, в каком вопросе, в качестве экспертов по чему нам надлежит доверять Маркову и компании?

Я надеюсь, никому не придет в голову, что я хотя бы намеком или полунамеком оспариваю профессиональную состоятельность уважаемых авторов «Доказательств эволюции». Все они, безусловно, замечательные ученые-биологи, прекрасные энциклопедисты и сортировщики-классификаторы пауков, морских ежей, растений; а один из авторов даже физик и специалист по радиационной защите. Но, спросим себя – этой ли специфической экспертной оценке предлагают нам довериться Марков и компания?

Нет, конечно, не этой. Они предлагают нам довериться их праву быть арбитрами в той области знания, на которую так называемая наука не распространяется. То есть мы имеем очередную подмену – специалисты по бухучету морских ежей претендуют на знание истины в последней инстанции в вопросах, однозначные ответы на которые никогда не будут получены, ибо диктуются не опытным знанием, а философскими парадигмами (и подобранными под нее свидетельствами). Неужели мнение специалиста по морским ежам или даже специалиста по ядерным процессам можно считать авторитетным в вопросах происхождения и развития вселенной, жизни, человека, разума, альтруизма, искусства, религии? Нет, и именно потому нет, что, какими бы классными специалистами по чисто биологическим вопросам (наблюдения и описания живой природы) они ни были, целью этих людей является не просвещение масс в вопросах таксономической классификации морских ежей или разнице в способах размножения пауков. Задачи и цели здесь иные. Когда Марков и ему подобные упорно силятся увидеть в ископаемом скелете какой-нибудь так называемый прогрессивный признак, отсутствующий у скелета его «предка», эта радость исследователя – не радость от проясняющегося тумана незнания, а радость кажущейся правильности своей парадигмы и того, что «у науки» есть еще один «факт» естественного, а не божественного происхождения и развития этого мира. (Это касается и теологических эволюционистов, отводящих Творцу роль свадебного генерала на празднике эволюции или некоего «стартового криэйтора», предоставившего миру возможность развиваться естественным, само-собойным образом).

То, что эволюционная идея – объект не науки, а метафизики и пропаганды, хорошо видно, например, по отношению наших эволюционных комиссаров к понятию «истина в науке». В научных кругах, как правило, к этому понятию отношение вполне определенное. Например, академик РАН С.Г. Инге-Вечтомов (один из подписантов знаменитого письма десяти академиков против РПЦ) говорит совершенно определенно:

«В школе следует четко и ясно объяснять учащимся: абсолютной истины не существует, истина всегда относительна, в науке нет завершенного знания, научное знание существует всегда лишь в динамичном развитии»^[29]).

Действительно, по общепринятому в науке мнению, наука не ищет истину, и даже ничего строго и окончательно не доказывает, но лишь строит вероятностные объяснительные модели на основании изучения окружающего, наблюдений и экспериментов. А между тем одной из любимых авторами «Доказательств…» цитат, которую в подтверждение собственной позиции они используют в своих статьях, интервью и даже книгах, является фрагмент выступления академика А.А. Зализняка на церемонии вручения ему премии Солженицына:

«Мне хотелось бы высказаться в защиту двух простейших идей, которые прежде считались очевидными и даже просто банальными, а теперь звучат очень немодно: 1) истина существует, и целью науки является ее поиск, 2) в любом обсуждаемом вопросе профессионал (если он действительно профессионал, а не просто носитель казенных титулов) в нормальном случае более прав, чем дилетант»^[30].

По крайней мере, три автора – Марков, Еськов и Борисов охотно используют это высказывание в качестве якобы точной характеристики нынешнего положения в науке и весомого аргумента против оппонентов. Несмотря на то, что призыв доверяться мнению специалиста буксует в первом пункте (специалисты как-то не договорились между собой, существует всё же истина в науке или нет), само «массовое» обращение популяризаторов эволюции к тезису литератора-лингвиста Зализняка показательно. Их согласие с тем, что «истина в науке существует», может удивить своей «гуманитарностью» и «литературностью», поскольку идет вразрез с традиционным взглядом научного сообщества на этот предмет. Но финальный акт нахождения истины с помощью науки в понимании эволюционных пропагандистов – это, как мне кажется, не что иное, как завуалированное утверждение, что искомой истиной является именно теория эволюции, и наука способна эту «истину» когда-нибудь окончательно и бесповоротно доказать. Другого объяснения этому метафизическому сбою в системе я не вижу, поскольку самого понятия «истина» или «истина в окончательном виде» в принципе не может быть у мира, возникшего эволюционным путем и не имеющего видимой конечной цели. Еще Честертон говорил, что подобные понятия есть насмешка над самой эволюцией, ибо разум, возникший эволюционным путем, не способен оперировать чем-то неизменным.

Второй же пункт приведенной цитаты, это высказанное устами академика то самое, узнаваемо-чванливое самоощущение просветителей – на все суждения об эволюции имеет право лишь специалист, а те, кто ее отрицает, либо дилетанты, либо противники-невежды. Что касается цитируемого утверждения академика, то лично я вслед за авторами «Доказательств…» также готов подписаться под каждым его словом. (Сам Зализняк предельно осторожен в выражениях: «…если он действительно профессионал», «в нормальном случае»…). Проблема лишь в том, что данный случай с якобы правотой профессионалов перед дилетантами – отнюдь не нормальный, да и в вопросах единственно правильной научной реконструкции того, что происходило в отдаленном прошлом – один раз, без свидетелей и при неизвестных сегодня условиях, – профессионалов быть не может в принципе. Эти люди либо лукавят нам, либо самообольщаются, что только они, с вершины своего знания, способны понять эволюцию. «Теория» эволюции – философская реконструкция, следовательно, перефразируя одного знаменитого англичанина, слишком серьезная вещь, чтобы доверять ее презирающим философию эволюционистам! Рассказ о внутривидовой изменчивости (штука вполне себе экспериментальная) находится в рамках науки и компетенции специалиста, но когда Марков выходит за границы экспериментального знания, он похож на слепца, держащего слона за хвост и горячо доказывающего нам, что слон похож на веревку.

Посему – да, профессионал всегда более прав, чем дилетант, но лишь когда дело касается науки, плодов научения; науки, имеющей ясные представления о своих границах, с багажом знаний, проверенных опытом, и новыми гипотезами на основе этих достоверных знаний. Но, еще раз – когда речь идет о философских категориях, а тем более – сказочных, этот пункт недействителен. Можно быть профессионалом-сказочником, но не стоит обольщаться, что дилетант не отличит твои сказки от реальности. Вся эта ситуация хорошо описывается притчей Андерсена «Новое платье короля» – голые «профессионалы» очень сердятся, когда «мальчики» не видят на них сказочных одежек. И оттого, что Марков и компания – самые лучшие в отечестве специалисты, а также эксперты и консультанты по производству невидимой ткани, нисколько не делает эти ткани и костюмы реальностью.

А смотря еще шире – отчего Александр Марков думает, что есть только одна правота, и она принадлежит именно ему? Почему мнение о мире и жизни (и даже о Дарвине и эволюции) мы должны услышать от палеонтолога, а не от философа, священника или литератора? Пытался ли Марков хоть раз стать на место других профессионалов? Посмотреть на мир, на его происхождение, его историю, его связи и побудительные мотивы – как всё это выглядит с точки зрения других вменяемых людей с совестью, личной свободой, чувством меры и нетерпимостью к любой несправедливости? Имеет ли право палеонтолог от имени, так сказать, всего прогрессивного человечества столь громко утверждать, что истина у него (или у науки) в кармане, что эволюция является раз и навсегда доказанным фактом? Изучал ли он геологию и астрономию, генетику и молекулярную биологию, чтобы утверждать это столь категорично? Как много знает этот специалист о жизни вне своей профессии? Изучал ли философию мысли и философию науки, историю, богословие, литературу? Впрочем, как мы уже говорили, А. Марков известен еще и в качестве писателя-фантаста, издающего «настоящие» бумажные книги. Таким образом, мы видим, что, требуя невмешательства оппонентов в дела науки, наш палеонтолог в другие области сам вторгается свободно. Профессионал всегда правее дилетанта, говорите? Оппоненты, руки прочь от науки? Но, проводя зеркальную аналогию с марковскими нападками на оппонентов и его претензиями на главенство профессионала в любом деле – самогó Александра Маркова можно смело, на тех же основаниях, назвать лжеписателем, псевдо-литератором и шарлатаном, эксплуатирующим доверчивость неподготовленных юных читателей. Вместо хорошей качественной литературы, являющейся уделом профессионалов, многие молодые люди вынуждены открывать для себя мир литературы в виде откровенной халтуры, начинать путь с испорченного вкуса и карикатурного представления о русской словесности. Лично мне, по крайней мере, странно, что биологу, по своему естеству призванному любить природу, не жаль того множества деревьев, что были срублены и переработаны на бумагу для его книг совершенно впустую. А могли бы, так сказать, еще зеленеть в бору и шелестеть кронами на ветру, родные. Прежде всех обвинений креационистов во вреде науке – подумал ли наш бойкий производитель литхалтуры, какой вред литературе, природе и юношеским мозгам нанес лично он?

Разумеется, всё сказанное мной по поводу «нового платья короля», то есть дилетантского взгляда на эволюцию, относится к настоящим дилетантам, вроде меня. Я просто констатирую факт – не нужно быть специалистом, чтобы увидеть несуразность эволюционизма. Не нужно быть гурманом для понимания того, что еда тухлая. Все это сугубо мое личное мнение. Я совсем не касаюсь позиции многих критически настроенных к эволюции ученых, настоящих профессионалов, не видящих в «теории» эволюции строгих научных оснований считаться истиной. Равно как и многочисленных ученых-практиков, которым сама по себе эволюционная идея в работе – как рыбе зонтик.
 

5. Справедлив ли «аргумент к большинству»?

В «Доказательствах эволюции», как и в других работах главного редактора, есть еще один аргумент, который Марков использует просто с каким-то упоением и который, судя по всему, не воспринимает иначе как еще одно доказательство эволюции. Это так называемый аргумент к большинству, ссылка на большое количество сторонников идеи («миллионное сообщество профессионалов», «миллионы профессионалов из многих десятков стран» и пр.). Теория эволюции, говорит Марков, вызывает некоторые разногласия в научной среде, но не может быть ошибкой, потому что ее поддерживает подавляющее большинство научного сообщества.

«Читатели сами могут убедиться в масштабах (выделено автором цитаты. – А.М.) происходящего (здесь очень важен именно масштаб), изучив содержимое самой представительной международной электронной био-медицинской библиотеки Pubmed. Например, поиск по фразе „evolutionary biology“ выдает свыше 8500 статей, и хотя мы не просматривали их все, будьте уверены: среди них почти нет, а скорее всего совсем нет статей, отрицающих эволюцию. На слово „evolution“ выпадает 260380 (четверть миллиона!) статей, и сколько ни просматривай их, найти хоть одну антиэволюционную не удается. На слово „creationism“ находится только 105 статей, и это сплошь статьи, направленные против креационизма…», – пишет человек, утверждающий, что истина в науке не определяется числом и голосованием.

Сам аргумент к большинству лукавый, спекулятивный, «жлобский», в нем явно звучат нотки конформизма и манипуляции инфантильным сознанием – приоритет имеет только сила, доверься мнению толпы, когда нас много, тебе нечего бояться. Классическим возражением на этот аргумент являются ссылки на перманентную неполноту знания в обществе (в Древней Греции большинство считало Землю плоской) или на возможность манипуляции мнением большинства. Однако уже античные философы были настроены гораздо решительней. «Худших везде большинство», говорил Фалес еще в VI веке до Р.Х. Именно большинство сегодня считает, что Петросян это смешно, верит не собственным глазам, а телевизору, любит не классическую музыку, а петушиные блёстки Киркорова, и с особой ревностью почитает своих тиранов, как прошлых, так и нынешних. Заповедь всякого творческого человека с древности и до наших дней – если ты видишь, что оказался в большинстве, остановись, с тобой что-то не так.

Однако ситуация несколько сложнее, когда дело касается «теории» эволюции. Между сотней средних обывателей и сотней средних ученых провести аналогию трудней. Почему же эволюционизм, если он столь плох, принимается сегодня таким большим количеством ученых? А между тем ответ находится в другом ларце. То, что в научном сообществе происходит вокруг этой «теории», не имеет к собственно науке никакого отношения. Тут не объективное знание, а чистой воды – политика, которую делают люди. И тот факт, что подавляющее большинство членов мирового научного сообщества по умолчанию принимает эволюционную парадигму (в подавляющем же большинстве случаев никак не используя философию эволюционизма в своей практической деятельности), имеет исторические, социальные и, в первую очередь, психологические причины.

Александр Марков настолько несведущ в вопросах логики или психологии, что часто невольно проговаривается, открывая противникам глаза на истинную подоплеку сказанного и свидетельствуя против своих же утверждений. Например, главный редактор с удовлетворением констатирует:

«Таким ученым (отрицающим эволюцию. – А.М.), как правило, не удается опубликовать свои антиэволюционные идеи в солидных журналах (да они практически и не пытаются это сделать, понимая, что серьезных научных аргументов у них нет)».

Конечно, это факт приятный сердцу и подходящий для убеждения публики в ничтожности противника; для того и сказано. Опустим лукавство касательно отсутствия научных аргументов. Но сама по себе проговорка «не удается опубликовать, да они и не пытаются» – заставляет вспомнить старый анекдот, когда Брежнев в Елисеевском гастрономе интересуется: «А почему у вас на прилавках нет икры?» – «А ее, Леонид Ильич, никто не спрашивает!»

Это порочный, замкнутый круг. Пропагандисты вроде Маркова язвительно и самодовольно цедят сквозь зубы, что работы оппонентов, имей они какую-нибудь научную ценность, были бы опубликованы в «солидных журналах». Но поскольку сам факт критики эволюционизма или поддержки разумного замысла априори объявляется ненаучным, подобные статьи, разумеется, никогда не публикуются. Действительно, зачем «пытаться», если результат тот же, что и спросить икру в СССР? Впрочем, однажды Марков, обычно лукаво отрицающий идеологическую цензуру в научных изданиях, помнится, все же «объяснил», каким именно образом некий наш известный креационист смог бы опубликоваться. Если у ученого есть даже трудные для существующей картины, но убедительные факты, сказал он, не надо делать из них креационистских выводов, и сами факты научный журнал обязательно опубликует. (Любопытно, что сам «трудный факт» Марков предложил доказывать в виде отрицательного тезиса и всё-таки через отрицание официальной точки зрения на сей счет; в данном случае, что мягкие ткани динозавров не могли сохраниться в течение 80 миллионов лет! Впрочем, – не преминул подытожить наш эксперт, лишний раз демонстрируя даже отсутствие намека на возможность цензуры в таких вопросах, – всё это чепуха, у эволюции нет проблем!).

Эво-пропагандисты очень не любят сравнения сложившейся в научном сообществе ситуации по вопросам цензуры и критики эволюционизма с автократическими или тоталитарными идеологиями. Однако раздражение комиссаров – лучшее свидетельство правильности аналогии и их, комиссаров, латентной неуверенности. А аналогия здесь просто убийственная. У нас полная свобода мнений и отсутствие цензуры, – говорят эволюционисты вроде Маркова, – однако члены сообщества, не разделяющие нашу фундаментальную идею, не могут считаться учеными, и в нашем свободном и счастливом корпоративном раю находиться не имеют права! Пусть убираются либо в монастырь, либо в сумасшедший дом.

Читателю это ничего не напоминает? Предложение опубликовать трудные для эволюции факты без выводов сродни тому, как если бы в СССР предложить диссидентам опубликовать в официальной печати сведения о процентном уровне пьянства, потерях от хищений социалистической собственности и прогулов, темпах выполнения Продовольственной программы в цифрах – например, что на один вложенный рубль колхозы возвращают государству продукции на 20 копеек и пр. Так сказать, просто изложить, без антисоветских выводов!

В свое время один из авторов «Доказательств…», физик Николай Борисов предлагал мне пари, что ни одна креационистская статья уровня «молодой земли» в ближайшие 10 лет не будет опубликована в журналах «Science» и «Nature». Я, в общем-то, и без того не питая иллюзий относительно шанса креационных аргументов появиться в «Science», тем не менее, сказал, что приму пари, но при условии – пусть Николай покажет мне хоть одну антисоветскую статью в старых официальных советских изданиях.

Несомненно, что в мировом научном сообществе присутствует нетерпимое, «большевистское» отношение к инакомыслию, когда отстаивается не научная истина, а принятая в сообществе точка зрения. Почему была принята именно эта точка зрения, вопрос другой. Марков же, в нарушение причин и следствий, хочет убедить нас в том, что точка зрения (эволюционизм) является истиной только потому, что массово отстаивается.
 

*   *   *

О причинах того, почему в науке принят эволюционизм, я говорил уже много раз вне этой статьи. Историческая причина состоит в том, что вместе с техническим прогрессом общество упрощается духовно, морально и интеллектуально, поскольку рациональный подход к познанию мира с целью поставить природу себе на службу является наиболее эффективным, компактным, экономичным. Мир, усложняясь технически и технологически, вынужден ускоряться и оптимизировать каждое свое телодвижение. Ни религия, ни искусство не дают сиюминутных видимых, ощущаемых «на ощупь» выгод, таких как еда, медицина, коммуникации; поэтому невероятно ожидать, что современный мир поднимет над головой знамя религиозной, а не материалистической парадигмы.

Существующее положение вещей наиболее понятно для христианина. Мир, человек и природа не эволюционируют, а распадаются. Чем христианин выгодно отличается от эволюциониста – тем, что не на словах, а воочию ежедневно наблюдает «проверяемые предсказания» своих священных книг. Для материалиста, впрочем, доводы христианина – как мертвому припарки, редкая птица долетит до середины понимания того, отчего при всех сегодняшних скоростях и технологиях наш мир так безнадежно сер, по-человечески узок и вульгарен.

Отсюда проистекает и еще одна причина принятия идеи эволюции в научном сообществе, социально-методологическая, или, выражаясь проще, неизбежность взаимного соответствия субъектов типа «по Сеньке и шапка». А какой, любопытно, еще могла быть парадигма современной науки, существующей в материалистическом обществе? Ученый, в отличие от художника и богослова, познает мир с помощью особого инструмента – рационального метода, который в принципе не ухватывает иррациональные вещи. Ученому нужен не смысл изучаемого предмета, а его конкретные числовые параметры. Посему я и близко не представляю себе условий, при которых современная наука в нашем уныло-вещественном обществе может иметь какую-либо иную картину происхождения кроме натуралистической. А слово за слово, кирпич на кирпич – и натуралистическую концепцию развития всего живого. Не хочется повторять банальности, но эволюционная парадигма принята в науке потому, что является единственной натуралистической концепцией, пусть плохо (и часто провально) объясняющей реальность, но зато свободной от обязательств перед всяческой иррациональностью и метафизикой.

Например, в качестве одного из своих самых якобы убойных аргументов эволюционисты повторяют, что «у теории эволюции нет научной альтернативы». Это абсолютная правда. С одной лишь поправкой – нет альтернативы материалистической, «научной» в том смысле, что для объяснения происхождения вселенной, земли и жизни в ней принята естественнонаучная платформа. Опять же, иное было бы весьма странно – какая, интересно, еще может быть материалистическая альтернатива происхождению жизни из неживой материи? Но здесь – обычная эволюционная подмена – отсутствие альтернативы для материализма не означает отсутствия ее вообще. Эволюционисты ставят знак равенства между материализмом и реальностью, но альтернатива их «теории» – именно в плане достоверности событий. Теория эволюции может быть научной, супернаучной и мега-супер-пупер-научной, но если у истоков этого мира всё же стоял Разумный Проектировщик, то все ордена и звания «теории» эволюции – летят в помойку перед абсолютно ненаучным, но реальным событием.

И, тем не менее, другой парадигмы у современной материалистической науки нет. Это, надо сказать, довольно печально, поскольку «теория» эволюции – это тупик познания, точнее, лабиринт бесконечного хождения по одним и тем же коридорам; не открытие тайн реального мира, а измышление мира другого, фантастического, когда основные силы уходят на упорядочивание этой виртуальной игры-бродилки.

Наконец, еще одна причина доминирования эволюционной парадигмы в науке – психологическая. Дело в том, что эволюционизм – даже не в качестве рабочей гипотезы, а как жизненная философия, определяющая мысли и поступки людей, очень удобен и даже комфортен. Марков, сам не отличающийся большим чувством юмора, тем не менее, ссылается на довольно юмористическую ситуацию:

«В ответ [на попытку креационистов собрать подписи в поддержку креационизма. – А.М.] Национальный центр научного образования США организовал „Проект Стивов“ (Project Steve). Ученые считают, что научные вопросы не решаются голосованием, поэтому серьезный сбор подписей „за эволюцию“ организовывать не стали, а вместо этого сделали пародийный проект, в котором могут принимать участие только профессиональные ученые по имени Стив (Стивен); допускаются также ученые дамы по имени Стефани. На сегодняшний день подписалось уже свыше 1100 Стивов и Стефани, причем доля биологов среди них гораздо выше, чем в креационистских списках».

По приводимым далее подсчетам, в мировом научном сообществе доля открыто работающих ученых-креационистов составляет всего лишь около одного процента. Кто же такие – все остальные, включая означенных «Стивов»?

Из слов Маркова может создаться впечатление, будто 99% научного сообщества – это убежденные эволюционисты, использующие «теорию» в качестве базового принципа в своей работе. В реальности же подавляющее большинство действующих ученых, это люди, либо никогда и никак не использующие концепцию эволюционизма в своей работе (она в их практике абсолютно без надобности), либо имеющие дело с микроэволюционными процессами – внутривидовой изменчивостью; напомню, не имеющей отношения к той эволюции, которую пропагандирует Марков. Разумеется, о какой-либо практической работе с макропроцессами речи вообще не идет. И лишь ничтожно малая часть ученых занимается теоретизированием и пропагандой собственно эволюционизма, метафизической идеи, которая, по их верованиям, обеспечила развитие жизни на земле от первых простейших организмов до всех нынешних.

Итак, один процент креационистов среди ученых – это активные сторонники радикальной для науки концепции молодой земли и отрицатели эволюционизма. Сколько среди остальных ученых верующих христиан, скрытых креационистов и просто пофигистов в плане любой идеи, нас сейчас даже не интересует. Представим себе лишь ответ любого профессионального ученого или исследователя, работающего в корпоративном сообществе с официально принятой там эволюционной философией на вопрос – какую идею он разделяет, научную эволюционную или библейскую, с элементами сверхъестественных воздействий на изучаемый мир, то есть креационную? Ответ очевиден. Причем, я уверен, что подавляющее большинство, «голосуя» за эволюционизм, поступает абсолютно искренне и, как правило, даже без какого-либо давления или страха дискриминации – поскольку у ученого, играющего по правилам науки, нет абсолютно никаких оснований отказываться от регалий рационализма и натурализма, – пусть даже про теорию эволюции он последний раз слышал в школе. Исследователь Стив, изучающий влияние мутаций на крокозябр и его коллега Стефани, фиксирующая рост популяции кандибоберов, даже с удовольствием поучаствуют в веселом и позитивном «Проекте Стивов», отдав за эволюцию свои голоса.

Но эта благостная идиллическая картина, которую, казалось бы, только сумасшедший способен сознательно разрушить – благостна до того момента, пока каждый из «Стивов» идет в ногу со всей системой. Поэтому утверждение марковых и К° – мол, нас много и у нас нет разногласий, а наших оппонентов жалкие единицы, – такая же чудовищная глупость, как обращение одного нынешнего высокого чиновника к оппозиционеру: «Если вы считаете себя политиками, то где ваши люди в правительстве и правящей партии? Почему вы ходите по улицам, а не выступаете в Думе? Смотрите, как нас много и у нас всё – власть и деньги. А вы кто? Жалкая кучка недовольных, каждого из которых любой омоновец рад перетянуть по спине дубинкой!»

Поскольку эволюционизм есть идеология сегодняшнего дня, выбор «Стивов» диктуется простой человеческой психологией бесконфликтности и комфорта. Это не вера в эволюцию, это простые человеческие желания. В такой ситуации выбор «Стивов» между эволюцией и противостоянием ей – это выбор между теплой уютной кроватью в доме и холодной осенней улицей с моросящим дождем. Спросите у «Стивов», где им лучше – нежиться в теплой кровати или мокнуть под дождем? Их даже упрекнуть язык не поворачивается, разве лишь когда они испытывают раздражение по поводу того одинокого, составляющего от их числа всего один процент, «не Стива», непременно в эту минуту работающего под дождем. Раздражение на то, что он, собака, единственный, кто своим промокшим видом, своим упрямством и наличием какой-то иной цели как бы упрекает их, «Стивов», за мягкую, уютную, теплую кровать…

Впрочем, как мудро заметил старик Ганди, «вначале над нами смеются, потом пытаются бороться, потом мы побеждаем». Так что все эти сплоченные в едином порыве «Стивы» (в широком смысле) серьезным аргументом в поддержку какой-либо идеи не являются. С тем же успехом подобные «Стивы», только советские, в свое время на словах поддерживали идею «научного коммунизма». Мне кажется, что если бы в СССР додумались создать среди ученых какой-нибудь «Проект Степанов», не сомневаюсь, что таких «Степанов» оказалось бы гораздо более стивовых 1100 штук; думаю, что практически все «Степаны» СССР попали бы в этот список любителей «научного коммунизма» (ибо какой смысл воевать с тем, чего не существует в реальности и тебя по большому счету не касается?).

Юмор в том, что подобного можно ожидать и от нынешних «Стивов», если, например, в науке «за ночь» сменится парадигма. Большинство этих «Стивов», суча ногами, быстро побегут составлять парадные списки «Стивов-нео-парадигмистов». И какой-нибудь «Стив», популяризатор новой теории, в проекте «Доказательства новой теории» резво выдаст – смотрите, мол, как нас много, настоящих ученых, как мы едины и как ничтожно мала кучка этих жалких неучей, отщепенцев старо-парадигмистов!

Что поделать. Таковы реалии нашего, всё более приходящего в негодность, мира. На единицы по-настоящему творческих и талантливых ученых, художников, писателей и философов, всегда приходится целая толпа околокорытных «Стивов». Еще раз, на всякий случай, повторю для тех оппонентов, которые охотно возражают на знаки препинания и не хотят улавливать смысла сказанного – мы говорим не обо всей науке, не о практических дисциплинах вроде биологии, геологии и астрономии, а исключительно об их философской подкладке, практического значения не имеющей – о той их части, некоей периферийной метафизической области, в которых эти дисциплины занимаются не нынешними свойствами предмета, а причинами его появления и процессами, приведшими предмет к его нынешнему, доступному для нашего непосредственного изучения, состоянию. И марковские миллионы биологов, это специалисты именно науки биологии, а не «биологии происхождения». Что же касается самого аргумента правоты большинства, то практика показывает, что этот расхожий популистский прием используется политиками и пропагандистами именно в отсутствие реальных аргументов.

В сухом остатке – как бы ни желали того марковы и прочие атеисты, нынешнее буйство материалистического мировоззрения никак не связано с какой-нибудь устарелостью или опровергнутостью религии и креационизма. И материализм, и «теория» эволюции стали не результатом накопленных знаний, потеснивших якобы устаревшие религиозные представления, а прямым следствием упрощения, нравственной деградации и продолжающимся распадом человеческого общества. «Проверочный пример» – нынешнее состояние самой науки^[31].
 

Конец второй части публикации. Читайте продолжение: Часть 3

Примечания и ссылки второй части публикации

¹⁶Вкратце на этот вопрос ответил В.А. Куренной, доцент, к.ф.н.

«Еще свежи в памяти те времена, когда будущие сотрудники бесчисленных НИИ зачитывались произведениями Ефремова и Стругацких, которые были пропитаны оптимистическим пафосом научного поиска и покорения космоса. Современный „кризис науки“ в России – это не только и не столько проблема недофинансирования или невнимания государства к статусу ученого, которое можно восполнить каким-то политическим решением. Это крах целой научно-фантастической идеологии и научно-фантастической страны, которая многие годы жила ожиданием того, что научно-технический прогресс породит, наконец-то, базис для перехода от поднадоевшего социализма прямо к райскому коммунизму. Можно предположить, что такого рода завышенная идеологическая нагруженность науки определялась блокированием всех других видов утопизма, в результате чего ее образ был перегружен мифологией, которая на какой-то шизофренический манер сочеталась с реальным положением дел. Все прогрессивные граждане от млада до велика читают научно-популярные журналы: дети – „Юный техник“ и „Юный натуралист“, молодежь – „Технику молодежи“, остальные – „Науку и жизнь“, „Химию и жизнь“ и „Знание – сила“. В них описываются токомаки, луноходы, лазеры и фотонные космические корабли, тогда как их читатели в повседневной жизни заняты, скажем, изготовлением практичных транзисторных приемников, собираемых из солдатского походного котелка, перегоревшей лампочки и двух катушек из-под ниток, или „простого приспособления для вулканизации пассика“, опираясь на многочисленные руководства из серии „Сделай сам“».[Вернуться к тексту]

¹⁷Марков А.В., Без просветительства ученые окажутся кастой изгоев. Интервью с палеонтологом Александром Марковым. Полит.ру, 21 мая 2009 г. Сетевая версия [Вернуться к тексту]

¹⁸Марков А.В., Первая сказка (в соавторстве с Е.Марковой). Сетевая версия. Уже в первом абзаце читаем о первобытном герое: «Ноги, руки – словно уже не его, онемели, не слушаются, рвутся бежать назад». Вроде бы он прямоходящий, но отчего руки-то рвутся бежать назад? И как это – руки-ноги онемели, но рвутся бежать? Что это за онемение такое? Впрочем, литературное качество произведения таково, что надежно защищает его от возможности быть прочитанным до конца. [Вернуться к тексту]

¹⁹Марков А.В., Лженаука. Сетевая версия [Вернуться к тексту]

²⁰Марков А.В., От Ламарка к Дарвину... и обратно к Ламарку? Компьютерра, 29 марта 2005 года. Сетевая версия [Вернуться к тексту]

²¹Д.б.н. А.Н. Лунный по этому поводу, например, утверждает:

«Эволюционная теория никак не связана с материальной, практической, научной деятельностью. Можно почти одинаково успешно заниматься любым направлением науки, исповедуя веру как в Творца, так и в самопроизвольное возникновение всего из вся (кроме наукообразного дарвинизма, разумеется). Пишу почти, поскольку полагаю, что, все-таки, на современном этапе развития естественнонаучных дисциплин исповедание веры в эволюцию <...> должно допускать некую склонность к необъективности и идеологизированности» (Лунный А.Н., Мутации и новые гены. Можно ли утверждать, что они служат материалом макроэволюции?).

О том, что теория эволюции бесполезна в практической работе исследователя, говорит и Игорь Антонов:

«...Однажды я вдруг осознал, ... что биологи давно знают ответ на вопрос „как формализовать развитие структур иерархических систем“, они ведь уже разобрались как эволюционировали в этом отношении живые системы. Осталось только найти нужные книжки и вникнуть в суть. Но когда нашёл и стал вникать, то обнаружил, что интересующая меня проблема в этих книжках не решается, а просто избегается, вытесняется из сознания, её для этих авторов просто не существует. И тогда я понял, что „Теория эволюции“ – это „Научный Коммунизм биологии“. От меры её истинности в реальной жизни и в конкретных биологических исследованиях ничего не зависит. А то, что она важнейших для меня проблем не решает и всячески их избегает – так, действительно, подавляющему большинству специалистов в мире это просто не важно» (Комментарий на форуме paleo.ru 30.05.2006, тема «Современные взгляды на автоэволюцию»).

Об этом же говорит и Дж. Сарфати:

«Лернер заявляет, что понятие эволюции занимает „центральное место“ и играет „объединяющую роль“ в науках о жизни. ... Но много ли потеряла бы настоящая наука без веры в общую теорию эволюции? Если я провожу исследования по сверхпроводимости или вибрационной спектроскопии, так ли уж мне важно верить, что микробы превратились в мышей, магнолии и человека? Интересно, может ли сам Лернер назвать в своей области – физике конденсированных веществ – хотя бы одно открытие, связанное с верой в то, что частицы хаоса стали людьми без какого бы то ни было вмешательства разума?» (Сарфати Дж., Так кто же проталкивает «плохую науку»??). [Вернуться к тексту]

²²Марков А.В., Рождение сложности. Эволюционная биология сегодня: неожиданные открытия и новые вопросы. М.: Астрель, 2010. [Вернуться к тексту]

²³Кстати, подобный сценарий, связанный с потерей продовольствия, откровенно противоречит любимой Марковым стратегии всего живого – побольше съесть, стать покрепче, привлечь побольше самок и оставить побольше потомства. [Вернуться к тексту]

²⁴Журавлев А.Ю., Тени зарытых предков. Природа, № 3, 2009.[Вернуться к тексту]

²⁵Народный акын Джамбул Джабаев во время процессов над «врагами народа» в 1938 г. писал:

Фашистских ублюдков, убийц и бандитов –

Скорей эту черную сволочь казнить

И чумные трупы, как падаль, зарыть! [Вернуться к тексту]

²⁶Марков А.В., Человек не был создан по образу Божию. «Элементы», 18.06.07. Сетевая версия. [Вернуться к тексту]

²⁷Интервью А. Маркова сайту «HBR – Россия». [Вернуться к тексту]

²⁸Показательно, что один из соавторов «Доказательств...», А. Оскольский, пытается объяснить Маркову, что «Жиров не дал никаких юридически обоснованных поводов, чтобы его снимать с этих должностей». «У нас нет пока никаких серьезных фактов, доказывающих, что Жиров втюхивает студентам ерунду»; есть лишь чужое свидетельство («всего лишь личные впечатления» того человека, что поднял эту тему в интернете). Но, главное, «В этой ситуации призыв гнать Жирова по сути означает призыв к Berufsverbot'ам (запретам на профессию, – нем., прим. А.М.) по идеологическим мотивам. То есть к куда большему злу, чем десяток жировых» (Комментарии к теме «Этот человек учит студентов» 16.04.2010). Но Марков вряд ли понимает подобные юридические заморочки и продолжает «спасение вселенной» удобным ему способом. [Вернуться к тексту]

²⁹«Петербургский час пик» 28.04–02.05.2006 [Вернуться к тексту]

³⁰Речь А. А. Зализняка на церемонии вручения ему литературной премии Александра Солженицына. Сетевая публикация. [Вернуться к тексту]

³¹Вот что пишет К.Е. Акопян, д. фил. н., главный научный сотрудник Российского института культурологии:

«…Спрос на научную продукцию стал практически полностью определяться рынком. А это привело к тому, что востребуемыми в первую очередь оказались не столько фундаментальные знания и творческая потенция ученого, оригинальные идеи и глубина замысла исследовательского проекта, сколько умение подать «товар» лицом, найти нужные формулировки и формы для рекламы этого товара, включив в них именно те значимые, ключевые, «магические» слова и аргументы, которые смогли бы произвести решающее впечатление на людей, распоряжающихся заветными фондами. В итоге преимущество получают, не фундаментальные исследования, перспективность которых обосновать и доказать обывателю, сидящему в кресле распорядителя финансами, не просто трудно, но подчас и невозможно, а прежде всего проекты прикладного характера, реализация которых сулит быстрые, конкретные и весомые результаты. <…>

На мой взгляд, мы имеем дело с ярким примером науки нового типа – науки потребительского общества, которая имеет все основания быть включенной в сферу массовой культуры (если существенной характеристикой последней считать потребление и удовлетворение материальных потребностей обывателей) и, таким образом, заслуживает «звания» массовой, или же поп-науки». (Акопян К.З. Шлягеризация науки. Отечественные записки, № 7(7), 2002) [Вернуться к тексту]
 

Конец 2-й части публикации. Читайте продолжение, Часть 3