...

«Черная обезьяна в темной комнате»:

ПОСЛЕСЛОВИЕ, 2010

Эти комментарии (по жанру, скорее, являющиеся полемическим эссе) были написаны несколько лет назад. Сегодня, по прошествии времени, любопытно оглянуться и оценить сказанное тогда с точки зрения нынешних знаний – что было и что стало, и верно ли были расставлены акценты.

Первый же вопрос, лежащий на поверхности – насколько «устарели» эти записи за прошедшее время? Ведь эволюционная палеоантропология – по самой своей фантазийной сути и необходимости постоянно «крутиться, чтобы выжить» является дисциплиной динамичной, находящейся в постоянном движении. Эта дама, хотя и вхожа в высший свет, но по характеру весьма ветрена и капризна – легко и моментально меняет свои пристрастия, забывая вчерашние слова и обещания.

Но ответ на вопрос таков – «Черная обезьяна…», безусловно, остается актуальной. И дело здесь, разумеется, не в какой-то моей личной проницательности; эта заслуга не моя. Мы не знаем деталей того, что происходило с человеком в период после глобальной водной катастрофы, официально именуемый эпохой плейстоцена. Но если в целом историческая истина нам известна благодаря библейским свидетельствам, то можно не сомневаться и в тенденциях ее «параллельного», археологического постижения – более чем вероятно, что она и в дальнейшем будет лишь подтверждаться и раскрываться в деталях, а искусственный эволюционный «обезьяногенез» (уже и так до крайности себя дискредитировавший) рассыплется окончательно, несмотря на все усилия спасателей и реаниматоров. Хотя, к сожалению, оптимизм по поводу окончательной победы здравого смысла был бы с нашей стороны весьма излишним. Практика показывает, что множество эволюционистских построений, даже с полностью разрушенной доказательной базой, продолжают сохраняться эво-истеблишментом в виде общих абстрактных идей.

Именно поэтому сейчас, просматривая «Черную обезьяну…», я испытываю двойственные чувства. С одной стороны есть легкое сожаление, что в тексте не упоминаются находки и открытия последних лет, с другой стороны – удовлетворение, что тенденция «подтверждения истины» внятно просматривается. По многим ключевым позициям эволюционизма, включая его самое отчаянно-фальшивое изобретение, «обезьяногенез», ныне нанесен серьезный удар. Прежнюю «доказательную» базу эволюционистам приходится пересматривать и серьёзно корректировать. И хотя многие ошибки ещё не признаны сторонниками «обезьяногенеза» явно, их высокомерный тон у читающей публики уже всё чаще вызывает улыбку. К очевидно положительным сдвигам, на мой взгляд, относятся следующие:

Эволюционисты окончательно оставили свою недавнюю идею о стадиальном характере антропогенеза. Во второй части я рассказывал о кризисе, сложившемся в результате наличия у 62000-летних австралийцев эректусных черт и о черепах Homo erectus Явы возрастом моложе австралийских, с официальной датировкой 46–27 тыс. лет (здесь и далее я буду указывать официально принятые возрасты находок, держа в уме, что реальные значения могут быть на порядки ниже). Официальная идеология обезьяно-антропогенеза до самого недавнего времени очень болезненно относилась к идее сосуществования всех человеческих таксонов, особенно Homo sapiens и Homo erectus. В 2005 возраст анатомически современного человека (старая африканская находка Omo-1) был повышен с 130 до 200 тыс. лет, и сапиенс было уже совсем вплотную подтянулся к признанным «последним» эректусам. Но в 2004 году в Индонезии была найдена эректусная форма возрастом 18–13 тыс. лет, своим радикально малым возрастом прибившая стадиальную идею окончательно. Эту идею, еще недавно громко именуемую «стадиальной теорией», вспомнили последний раз, кажется, в 2007 году, когда Мив Лики и Фред Спур нашли в Кении буквально в нескольких метрах друг от друга череп хомо эректуса (ER 42700, 1,55 млн. лет) и челюсть хабилиса (ER 42703, 1,44 млн. лет). А вспомнили ее потому, что только с этой находкой, наконец, было признано – хабилис не являлся стадиальным предшественником эректуса. И даже не потому, что хабилис и эректус, как об этом уже «давно все догадывались», являлись современниками. Дело в том, что находка столь молодого экземпляра Homo habilis показала – в конце своего пути он остался столь же примитивной обезьяной, что и в его начале. Лишь после этого авторы находки во всеуслышание объявили хабилиса параллельной вымершей ветвью, не имевшей отношения к эволюции человека (Spoor, Leakey и др., 2007).

Таким образом, в свете всех вышеназванных находок идея хронологического сосуществования сапиенсов (пока лишь с периода 200 тыс. лет назад), неандертальцев (с того же времени) и эректусов (с 1,9 млн. лет назад до 27–13 тыс. лет) была официально признана. А о хабилисе как предшественнике и предке Homo erectus вспоминают сегодня по большей части лишь «генералы» палеоантропологии, потратившие жизнь и силы на этого фальшивого «предка».

Существует ли, скажем так, перспектива расширения временных границ трех человеческих таксонов? Вероятно, да. Анатомически современные бедренные кости ER 1481 и 1472, возрастом около 2 млн. лет, которые эволюционисты усиленно выдавали за хабилисные, сегодня уже в основном рассматриваются как эректусные (Дробышевский, 2004). И хотя по-прежнему существуют серьезные основания считать их сапиентными, это – серьезная подвижка в установлении истиной картины. Дело в том, что из того же района Кооби Фора и слоев того же возраста – о чем раньше эволюционисты почему-то не особо распространялись – происходят фрагменты человеческого таза (ER 3228), затылочная кость (ER 1466), фрагмент берцовой кости (ER 1476) и др., описываемые как анатомически современные, хотя и имеющие отдельные «архаичные» детали. Что касается попыток все еще приписывать бедренные кости ER 1481 и 1472 хабилису, то это уже представляется логическим противоречием, поскольку хабилис, как мы сегодня знаем, был анатомически примитивнее, чем даже австралопитек Люси.

Изучение митохондриальной ДНК неандертальца в очередной раз показало зыбкость эволюционной антропо-схемы. Эволюционисты давно пытались «отделаться» от родства с неандертальцем, ибо тот не выказывал должной дикости предка, а, напротив, даже намекал на свое знакомство с искусством и религией. Консерваторы «доказали» было, что неандерталец является отдельным изолированным от нас видом, однако жизнь, что называется, поправила все их теоретические выводы. Сегодня возможность скрещивания неандертальцев и сапиенсов признана. По сути, неандертальцы были расовой разновидностью человечества, и многие исследователи считают, что они не были истреблены сапиенсами-пришельцами, а «растворены» ими. Их генетический вклад в современное человечество особенно заметен в северных районах Европы. Таким образом, отсутствие жизненной необходимости ставить неандертальца предком сапиенса привело к тому (хотя процесс этот шел десятилетиями), что неандерталец был, наконец, «оправдан». Эволюционисты сдались в вопросе его «дикости» и, кажется, теперь уже окончательно признаны интеллект неандертальца, искусство, религия – всё то, что еще десять лет назад вызывало бурное неприятие эволюционной стороной.

Нокаутирующий удар получила так называемая «гоминидная триада» – альфа и омега эволюционного обезьяногенеза. Напомню, что речь идет о наборе условий, позволяющем ту или иную ископаемую обезьяну считать «гоминидом», то есть существом, находящимся на эволюционной (филогенетической) линии человека. Эти условия были таковы – объем мозга не менее 600 см³, умение ходить вертикально и изготовлять орудия труда. Сей хитроумный пропуск обезьян «в люди» был в свое время придуман главой известного антропологического семейства Луисом Лики специально под креативный проект «хомо хабилис». Лики исходил из общего эво-убеждения, что ни один человеческий признак не возник в готовом виде, но был приобретен в результате эволюционного развития, где на одной из стадий количество накопленных «бонусов» уже позволяло нам в диком обезьяньем ископаемом существе разглядеть своего «предка».

Однако в 2004 году на индонезийском острове Флорес, как мы уже упоминали, был обнаружен миниатюрный хомо эректус (получивший таксономическое имя H. floresiensis), который изготовлял достаточно сложные каменные орудия, использовал огонь, коллективную охоту и пр., но при этом имел рост менее 1 метра и объем мозга менее 400 см³. Его вклад в дело неложного познания очевиден – идея эволюционного «мозгового рубикона» провалилась.

Вертикальная походка, которая приписывалась австралопитекам и ранее считалась пусковым механизмом превращения австралопитека в человека (освободились руки, стал изготовлять инструменты, пришлось усиленно думать, как сделать лучше и пр.) – также ушла из «гоминидных» признаков. Оказалось, что прямохождение – это вполне себе обезьяний признак, с сегодняшней точки зрения независимо развившийся на разных обезьяньих линиях. Прямохождение, например, приписывается сегодня ореопитеку (Oreopithecus bambolii), жившему на просторах нынешней Италии по эволюционной шкале 7–9 млн. назад (Бахолдина, 2004). При этом прямохождение и освобождение рук, как выяснилось, не имеют никакой эволюционной роли, поскольку прямоходящие существа миллионы лет прекрасно обходились без всяких инструментов и таки «померли дурой», без продвинутых инструментальных технологий и эволюционных увеличений мозга.

Ну и сами инструменты… Прежде, когда хабилис считался хронологическим предшественником хомо эректуса, каменные орудия возрастом от 2,4 млн. лет охотно «отдавали» ему. Но сегодня в этом нет никакой логики, поскольку останки хомо эректуса как минимум одновременны с хабилисными, а инструменты олдувайского типа возрастом более 2 млн. лет встречаются за пределами Африки (Пакистан, Израиль) и даже в самых отдаленных уголках мира (Китай), куда хабилис по определению не имел возможности наведываться. Исходя из этого, можно утверждать, что инструменты всех типов изготавливал человек, а «хомо» хабилис никогда инструментальщиком не был. В результате падения «гоминидной триады» эволюционный обезьяногенез к сегодняшнему дню остался без каких-либо внятных критериев, позволяющих «найти и определить» древнего участника эволюционного превращения в человека, то есть гипотетическую «переходную форму».

Получила свое продолжение история с находкой эректусов из грузинского селения Дманиси. За последние годы здесь были найдены четыре черепа Homo erectus и множество постчерепных фрагментов возрастом около 1,8 млн. лет. Напомню, что эти находки сломали раннюю эво-аксиому, будто эректусы вышли из Африки в более поздний, ашельский период, лишь с развитием сложных инструментальных технологий. Согласно же креационистской схеме, Африка не была центром возникновения человечества – дманисские люди, это крайне деградировавшие потомки первых послепотопных людей, к Африке, скорее всего, отношения не имевшие.

Не будем сейчас подробно вспоминать, как самые первые находки из Дманиси вызвали в эволюционной среде ощущение дискомфорта и желание прогнуть их под принятую схему путем омоложения или волевого признания более прогрессивными. «…Детальный анализ показал, что, вопреки первоначальному выводу о весьма архаичном морфологическом облике челюсти … она, скорее, должна сопоставляться с поздними H. erectus … да и датировка явно нуждается в уточнении в сторону омоложения…» (Вишняцкий, 1998).

Но когда последующие находки на той же стоянке подтвердили первоначальные выводы о существовании эректусов за пределами Африки в доашельский период, эволюционисты поменяли тактику на обратную – искать в проблемных находках не прогрессивные черты, а сделать акцент на «архаичных». Поскольку черепа людей из Дманиси явно демонстрировали «архаичные» признаки (а с точки зрения креационистов – крайнюю степень анатомической деградации человека), исследователи стали утверждать, что дманисские люди – это одна из форм ранних эректусов, сохранивших еще остатки хабилисной морфологии. В подтверждение этому были названы небольшой объем мозга дманисских людей, их небольшой рост, округлая (якобы «хабилисная») форма затылка и некоторые анатомические признаки, связанные с ограничениями подвижности верхних конечностей.

Этими «доказательствами» эволюционный люд и поныне активно убеждает колеблющихся в наличии эволюционного антропогенеза. Однако при ближайшем рассмотрении выясняется, что мы имеем здесь дело с очередным лукавством. Небольшой объем мозга (речь идет о трех черепах из четырех) связан с тем, что два рассматриваемых черепа принадлежат… детям, а третий – старику, индекс энцефализации которого (отношение объема мозга к массе тела) просто неизвестен, чтоб делать какие-либо выводы. Кстати, здесь еще раз можно обратить внимание на «методы работы» эволюционной стороны. Когда была найдена обезьянья челюсть ОН 7, принадлежавшая юной особи и ставшая голотипом таксона хомо хабилис, то объем мозга ее обладателя вычислили в проекции на взрослое состояние, как 680 кубиков. Но 600 и 650 кубиков «мелких» дманисских детей эволюционисты считают «по факту», как взрослых, без учета того, что они могли еще вырасти.

Что касается округлости затылков, то это тема для отдельной работы о двойных стандартах эволюционизма. Округлые затылки австралопитеков и хабилисов эволюционисты сначала объявили сапиентной, прогрессивной чертой, хотя этот признак в дальнейшем каким-то образом «пропал» у эректусов и неандертальцев. Но когда нашли дманисских людей с округлым затылком, этот признак тут же перестал быть «прогрессивным» и его моментально объявили «архаичным» хабилисным (!). В подобных случаях оппонентам, помнится, говорят – вы уж, типа, определитесь, товарищи. С равной вероятностью округлые затылки дманисцев могут считаться остатками «прогрессивных» сапиентных черт, подтверждающих слова креационистов о деградации некоторых послепотопных групп людей. Деградация дманисцев подтверждается и огромной степенью полиморфности внутри группы, а «архаичные» признаки носят случайный и «неустойчивый» характер.

Неожиданный сюрприз люди из Дманиси преподнесли, когда оказалось, что строение позвонков грудного отдела и толщина нейроканала у них аналогичны нашим, что может свидетельствовать о наличии у этих людей полноценной человеческой речи (Bower, 2006).

Выяснилось также, что дманисским людям, судя по всему, не был чуждо истинно человеческое сострадание – группа содержала на попечении больного старика. Подобные же примеры альтруизма мы встречаем и у других человеческих групп эректусов – женщина (1,6–1,5 млн. лет, ER 1808) умерла от тяжелой формы гипервитаминоза, но, исходя из простой логики, достаточно продолжительное время за ней кто-то обязательно должен был ухаживать.

В целом, по вопросу какой-либо нынешней и будущей «архаичности» или «переходности» найденных останков можно сказать одно – читатель, не будьте так доверчивы; деградация, редукция сапиентных признаков всегда порождает иллюзию их «недосапиентности», обезьяноподобия и к истинно обезьяньим или гипотетическим «примитивным эволюционным» признакам не имеет ни малейшего отношения. Прогнатизм, изменение формы черепа, сужение зубной дуги, ограничение двигательной функции конечностей являются хорошо известной патологией даже в сегодняшнем мире, особенно в социально неблагополучной Африке. Кроме того, будьте готовы, читатель, что от эволюциониста вы в первую очередь получите не ключевую информацию, а лишь ту (да еще интерпретированную определенным образом), что зело благорасположена к эволюционной модели.

Отдельная новая глава палеоантропологии – история открытия и последующих мытарств индонезийского человека (названного Homo floresiensis), в которой, как в капле воды, отразились блеск и нищета эволюционизма.

В 2004 году это открытие опрокинуло все прежние схемы антропогенеза, в первую очередь «гоминидную триаду» (см. выше), а также закон Долло, упрощенно говоря, «запрещающий» эволюционировавшим видам возвращаться к прежнему состоянию (а найденные люди, по мнению авторов открытия, были измельчавшей формой Homo erectus). Именно это сделало дальнейшую историю флоресских людей похожей на детектив, детали которого мы опускаем – заметим лишь, что там были и открытые скандалы, и похищение образцов, и намеренная их порча, и т.д. и т.п.. В 2005 году глава индонезийской мафии – то есть, прошу прощения, палеоантропологии – Тейку Джакоб (это с его именем связаны похищение и порча образцов) объявил, что 13-тыс.-летний Homo floresiensis был не островной формой эректуса, а Homo sapiens'ом-микроцефалом, болезнь которого и привела к радикальному снижению объема мозга. Эту идею радостно подхватило большинство соратников Джакоба по всему миру, поскольку такое объяснение закрывало возникшую проблему (точнее, катастрофу). Но в том же году австралийская исследовательница Дин Фальк, изучив образцы мозга и черепа микроцефалов, объявила, что флоресский человек никакой не сапиенс, а именно форма, наиболее близкая к Homo erectus. Понятно, что этого коллеги-эволюционисты «так не оставили», и в самом скором времени выводы Фальк были якобы опровергнуты. Но в 2006 году опять активизировались противники гипотезы сапиенса, теперь уже под водительством Сюзан Ларсон из Университета Нью-Йорка. Эта группа изучила анатомию Homo floresiensis и сделала однозначный вывод – все-таки это не сапиенс, а карликовый эректус. Но в 2007 году «империя нанесла ответный удар» – группа Мэттью Точери, изучив три найденные косточки запястья Н. floresiensis, объявила, что он – поздний представитель неизвестной нам линии, идущей еще от досапиентного и даже доэректусного предка. То есть он не сапиенс-микроцефал, но и не человек в нашем понимании. Не принимая этих выводов (действительно, сделанных на столь мизерных основаниях), противники эректусов под руководством Бена Кеффорда в 2008 году опять объявили островитян сапиенсами, которых якобы поразил кретинизм, вызванный йододефицитом. Однако ведущие антропологи Гроувз и Браун сразу указали коллегам на грубые ошибки, другие ученые даже обвинили Кеффорда в спекуляции. В конце 2008 года антрополог Карен Бааб провела сравнительный анализ черепов различных таксонов и «опять» объявила находку эректусом. Но в 2009 году, когда уже были найдены разрозненные останки восьми островитян, часть ученых, основываясь всего лишь на несколько увеличенном размере ступни относительно длины ноги у одного из экземпляров, а также на общей миниатюрности пропорций, объявила эти признаки «архаичными» и восходящими едва ли не к австралопитекам. Как такой «несомненный» австралопитековый признак – удлиненная ступня (!) – смог пережить три миллиона лет, да на удалеенном от Африке острове, да еще не оставив других следов своей линии на земле, объяснено не было. Но в том же 2009 году профессор антропологии из Гарварда Д. Либерман (кстати, отказавшийся от своих ранних заявлений о микроцефалии), кажется, поставил последнюю «очередную точку». Он заявил, что флоресские люди несомненно являются потомками эректусов, близких к людям из Дманиси (Lieberman, 2009). Как истинный эволюционист, Либерман, правда, не исключил в качестве предков и хабилисов – вероятно, по устоявшейся традиции опять разумея под хабилисами лишь какую-то отвлеченную идею «предка». Но все же главным итогом 2009 года по проблеме флоресийцев был крест, поставленный на экстравагантных измышлениях вроде сапиенса-микроцефала и сапиенса – йодного-дефицитного «endemic cretins».

Причины подобных битв слишком очевидны. Флоресские люди не просто ломают незыблемые аксиомы эволюционизма, но явно намекают на перспективы, благоприятные для дела познания, но весьма тревожные для господствующей в науке идеи. Например, у флоресских людей тип миниатюризации особый – с сохранением всех анатомических пропорций, хотя мы знаем, что у млекопитающих в условиях островной миниатюризации объем тела уменьшается гораздо быстрее, чем объема мозга. Однако в 2009 году англичане Вестон и Листер показали, что пропорциональное уменьшение тела и мозга возможно только при аномально высокой скорости процесса (Weston & Lister, 2009). Но если это так, то правы ли антропологи, говоря о «небольшом» мозге эректусов в терминах постепенного эволюционного его увеличения? Если принципиально возможны «обратные» процессы, действовавшие на людей острова Флорес, то почему мы ожидаем от тех же эректусов Африки, возможно, живших в аналогичных условиях изоляции, «нашего» соотношения пропорций и нашего объема мозга? Да и сама скорость процессов на Флоресе – не указывает ли на какие-то особые условия или обстоятельства, повлиявшие в плейстоцене на отдельные популяции людей так, что мы до сих пор не можем всё это буйство «отклонений от нормы» систематизировать?

Как бы мы ни датировали те или иные отрезки плейстоцена, геологическая последовательность его событий сохраняется. Последние найденные на острове Флорес орудия Homo erectus имеют официальный возраст не менее 1 млн. лет (Brumm и др., 2010). Эти находки являются продолжением первых открытий следов присутствия людей на острове и дебатировавшейся еще с тех пор проблеме его заселения. Дело в том, что по канонам эвосхемы хомо эректусы в тот период могли попасть на Флорес только на искусственных плавательных средствах. Даже во время самых сильных плейстоценовых понижений океанического уровня Homo erectus должен был преодолеть на пути к Флоресу как минимум 25 километров от островов Бали до Ломбока (соединявшегося тогда с Сумбавой), и 19 километров от Сумбавы до Флореса – да еще при сильных проливных течениях.

Поэтому, чем больше мы узнаем, тем больше убеждаемся в верности наших «догадок»…

Хочется сказать пару слов и о новых находках афарского австралопитека (наиболее известный представитель которого именуется Люси). Надо заметить, что статус Люси как нашего предка уже много лет носит характер некоей условности (большинство эволюционистов в лучшем случае признают ее лишь аналогом такого гипотетического предка). Но находка, представленная общественности в 2006 году, кажется – нет, не ставит точку – а, скорее, отбивает последнее желание искать в Australopithecus afarensis предковые черты даже у самых упорных исследователей. Новый экземпляр афаренсиса (DIK-1-1, или «Селам», или «Дочь Люси»), кажется, разочаровал и «последних надеявшихся».

Лопатка Селам по форме оказалась близкой к лопатке гориллы, ее суставная впадина также свидетельствовала, что афаренсис передвигался подобно горилле – с опорой на костяшки пальцев рук. О древесном образе жизни свидетельствовали длинные гибкие пальцы рук и, насколько можно судить по фрагментам, обезьянье строение стопы. Изучение костного лабиринта внутреннего уха Селам показало, что прямохождение было свойственно афаренсису не в болшей степени, чем, скажем, шимпанзе. Кроме того, группа И. Река пришла к выводу, что челюсть афаренсиса содержит уникальные признаки, свойственные только формам, лежащим вне «гоминидной» линии. По всему выходило, что для этого бывшего «предка» наиболее актуальным был именно древесный образ жизни, и он гораздо более походил на обычную обезьяну, чем на обезьяну, вставшую на прогрессивный путь развития...

Здесь еще раз хочу напомнить, что прямохождение австралопитеков (и других обезьян) в качестве свидетельств за или против эволюции мы не рассматриваем. Вспомним, что вся история с прямохождением афарского австралопитека была лихо закручена вокруг анатомически современных следов из Лаэтоли, которые эволюционисты приписывали обезьяне афаренсису, а креационисты – настоящим послепотопным людям. Но недавно выяснились новые детали. Мало того, что афаренсис не был столь идеально прямоходящим для соответствия известному «качеству» следов, но и отпечатки эти были оставлены не его ступней. В 2006 году единственная известная до Селам стопа австралопитека (Stw 573), и без того демонстрировавшая обезьянью морфологию (со слабо выраженным сводом и противопоставленным большим пальцем), была переисследована и омоложена фактически до возраста Homo erectus, а следы Лаэтоли, как мы помним, имеют официальный возраст 3,6–3,8 млн. лет и при этом выглядят современно. Кроме того, совсем недавно группа Дэвида Рейхлена из Университета Аризоны провела эксперименты, основанные на изучении распределения давления при ходьбе у людей, шимпанзе и австралопитеков (так они думали о следах Лаэтоли). Но оказалось, что следы в пепле Лаэтоли были оставлены существом, обладающим абсолютной человеческой походкой. Надо ли говорить, что такой результат поверг в недоумение самих исследователей? «Несмотря на строение скелета австралопитека, который нам известен, это существо имело походку весьма приближенную к современному прямохождению. И это при том, что всегда считалось, что австралопитеки часть жизни проводили на деревьях» (Raichlen, 2010).

Стоит повторить еще раз – противники эволюции не оспаривают возможность прямохождения у обезьян, они оспаривают нечестные игры с настоящими человеческими следами и артефактами.

Нужно, наверное, упомянуть и о том, что в 2009 году, после впечатляющего безмолвия на поле новых «доказательств эволюционного антропогенеза», палеоантропологии попытались «пойти по второму кругу» с известным читателю ардипитеком рамидусом. Было заявлено, что отныне выяснено раз и наверняка – ардипитек рамидус (прозванный теперь «Арди») находится не на линии, ведущей от неизвестного общего предка к шимпанзе, а на линии, ведущей от него же, но к человеку. Причем Арди по многим признакам вдруг оказался предком австралопитека афаренсиса. Немного помуссировав эту тему с определенной долей искусственного оптимизма, эволюционисты вскорости столь же быстро и замолчали. Видимо, пока тему родства ардипитека и афаренсиса изучали, сам афаренсис, закончив последнюю прощальную гастроль, оказался за бортом. По здравому размышлению понятно, что если афарский австралопитек не был нашим предком, то какая нам, человекам, по большому счету, разница – был ли сам Арди предком афаренсиса? Попытка вытащить из пыльного чулана Ardipithecus ramidus опять напоминает ситуацию с незнакомым бродягой из «Черной обезьяны…», которого милиционер пытается поселить в нашей квартире на основании лишь вероятного родства. Но, применительно к Арди – меняется ли ситуация с легитимностью заселения бродяги в нашу квартиру оттого, что милиционер предъявит нам даже действительного родственника этого бродяги?

В настоящем послесловии я упомянул вкратце лишь новые находки, связанные с палеоантропологией. Рассказ об открытиях и находках в других областях заманчив, но уже находится за гранью даже минимальных возможностей этого текста. Упомяну лишь об открытии в 2005 году исследовательницей из университета Северной Каролины Мери Швейцер мягких тканей, сосудов и клеток в костях динозавра. Это открытие пыталась оспорить в 2008 году группа Тома Кея, но в 2009 году М. Швейцер на основании дополнительных исследований и с привлечением сотрудников 14 институтов и лабораторий США показала адекватность первоначальных выводов. Сегодня исследовано более 12 индивидов динозавров с официальным возрастом 60–80 млн. лет, содержащих в своих костях эластичные структуры. Открытие Мери Швейцер, не задавленное на корню и получившее широкую огласку лишь из-за счастливого стечения обстоятельств, тем не менее, относится к разряду таких, о которых эволюционизму… нечего сказать. Как сохранились мягкие структуры в течение десятков миллионов лет? Может быть, эти динозавры – наши недавние соседи, жившие в «затерянном мире»? Нет, поскольку обнаружены в слоях, по всем признакам ассоциированных с меловым периодом. А это означает только одно – геологическая колонка с ее миллионами лет «сыплется», и те ее отделы, которым эволюционизм присвоил десятки миллионов лет, в реальности имеют возраст на порядки – на «разы порядков» – меньше.

Завершая эти краткие заметки, хочу еще раз обратить внимание читателя на эту тенденцию – каждый год приносит находки и открытия, лишь подтверждающие свидетельства библейских авторов. Истина, это такая штука, которая ломает под себя даже самые железобетонные измышления материализма. Новые «переходные формы», хотя и продолжают регулярно появляться, но столь же регулярно опадают как осенние листья. Все попытки укрепить хлипкую декорацию эволюции дают удручающие результаты. Последнее интервью с ведущим российским палеоантропологом С. Дробышевским показало, что эволюционная «наука о костях» бессильна ответить на вопросы происхождения человека, не имеет новых методов работы, не видит даже теоретических путей выхода из нынешнего кризиса, но по-прежнему спасается лишь официозным высокомерием и бесконечным повторением мантры о безграмотности противников эволюции.

Эволюционистам по-прежнему очень хочется доказать, что мы произошли от обезьяны. Но трудно найти черную обезьяну в темной комнате, особенно, если там ее нет. Не правда ли?

А. Милюков, 2010 г.

Материалы, используемые при написании этой части работы:

• Alemseged Z., Spoor F., Kimbel W.H. et al., A juvenile early hominin skeleton from Dikika, Ethiopia, Nature 443(7109):296–301, 21 September 2006.

• Baab, K.L., McNulty, K.P., Size, shape, and asymmetry in fossil hominins: The status of the LB1 cranium based on 3D morphometric analyses. Journal of Human Evolution, 2008 Dec 4.

• Bower Bruce (6 May, 2006). Evolutionary Back Story: Thoroughly Modern Spine Supported Human Ancestor. Science News Online 169 (15): 275.

• Brown Р., Sutikna Т., Morwood М. et all., A new small-bodied hominin from the Late Pleistocene of Flores, Indonesia. Nature, 28 October 2004.

• Brumm А., Jensen G.M., van den Bergh G.D., Morwood M. J., Kurniawan I., Aziz F. & Storey M., Hominins on Flores, Indonesia, by one million years ago. Nature 464, 748-752 (1 April 2010).

• Falk D., Hildebolt C., Smith K., Morwood M.J., Sutikna T., Jatmiko., Saptomo E.W., Imhof H., Seidler H., Prior F., Brain shape in human microcephalics and Homo floresiensis. Proceedings of the National Academy of Sciences of the USA. 2007 Feb 13;104(7):2513–8. Epub. 2007 Feb 2.

• Jungers W.L., Harcourt-Smith W.E.H., Wunderlich R.E., Tocheri M.W., Larson S.G., Sutikna T., Rhokus Awe Due, Morwood M. J., The foot of Homo floresiensis // Nature. 2009. V. 459. P. 81–84.

• Lieberman D.E., Homo floresiensis from head to toe // Nature. 2009. V. 459. P. 41–42.

• Lovett R.A., Ancient Apelike Fossil Not Human Ancestor, Study Finds. National Geographic News December 8, 2006.

• Morwood M.J., O'Sullivan P.B., Aziz F. & Raza A., Fission-track ages of stone tools and fossils on the east Indonesian island of Flores. Nature 392, 173-176 (12 March 1998).

• Obendorf P.J., Oxnard C.E., Kefford B.J., Are the small human-like fossils found on Flores human endemic cretins? Proc Biol Sci. 2008 Jun 7;275(1640):1287-96.

• Raichlen D.A., Gordon A.D., Harcourt-Smith W.E.H., Foster A.D., Haas W.R.Jr. (2010) Laetoli Foot-prints Preserve Earliest Direct Evidence of Human-Like Bipedal Biomechanics. PLoS ONE 5(3).

• Rak, Y., Ginzburg, A. and Geffen, E., Gorilla-like anatomy on Australopithecus afarensis mandibles suggests Au. afarensis link to robust australopiths; PNAS | April 17, 2007.

• Spoor F., Leakey M.G., Gathogo P., et al., Implications of new early Homo fossils from Ileret, east of Lake Turkana, Kenya. Nature 448, 688–691(9 August 2007).

• Weston Eleanor M., Lister Adrian M. Insular dwarfism in hippos and a model for brain size reduction in Homo floresiensis // Nature. 2009. V. 459. P. 85–88.

• Бахолдина В.Ю., Происхождение человека: находки, термины, гипотезы. – М., ФОЛИУМ, 2004.

• Вишняцкий Л.Б., История одной случайности или Происхождение человека. Stratum plus, № 1, 1999.

• Дробышевский С.В., Предшественники. Предки? Часть III: Архантропы. Часть IV: Гоминиды, переходные от архантропов к палеоантропам. Едиториал УРСС, М., 2004.

• Дробышевский С.В., Черепа австралопитеков изучены чуть ли не лучше, чем черепа разных рас современного человека; Реальность гораздо интереснее…; Несколько антропологических секретов. Интервью в 3 частях на портале Антропогенез.ру. Часть 1, часть 2, часть 3.

• Лунный А.Н. Трудный путь признания тканей, сосудов, клеток и фрагментов коллагена в костях динозавров // В сб.: «Современное христианство и естественные науки: материалы докладов научно-богословского семинара», Кировск, 3–4 ноября 2009 г. Апатиты: «К&М», 2009. С. 41–53.