Александр Хоменков

НАУКА ПРОТИВ МИФОВ

ТАЙНА ЖИВОЙ МАТЕРИИ

3. 1. 1. Подход Дриша и подход Гурвича

Чтобы должным образом осветить деятельность профессора Гурвича, следует еще раз упомянуть о научно-философских изысканиях уже знакомого нам немецкого ученого Ганса Дриша.

Как уже говорилось, Ганс Дриш занимался проблемами эмбрионального развития живых существ и накопил огромный материал, свидетельствующий о невозможности объяснить это явление с материалистических позиций, видящих в живом существе лишь высокоупорядоченную материальную систему. Для объяснения закономерностей эмбриогенеза со всеми его удивительными особенностями он, как уже говорилось, предложил использовать термин античной философии – энтелехия. Под этим понятием Дриш понимал некий действующий в живом организме нематериальный агент, задающий направление перехода потенциальной возможности биологических процессов в актуальную действительность, «причем не во всех ее аспектах, а лишь в одном, неэнергетическом. Точнее, энтелехия не противоречит действиям силы и энергии, но и не следует из них» (Чайковский). Другими словами – энтелехия направляет течение силы и энергии физико-химических процессов организма в определенное для этого организма русло биологической целесообразности и устойчивости.

Однако такой стиль мышления в корне противоречил мировоззренческой установке, владеющей умами большинства ученых, живших во времена Дриша. Эта установка формируется всей деятельностью исследователей живой материи, разрешая им мыслить лишь в категориях того, что можно наблюдать, измерять, взвешивать. Но ничего подобного невозможно произвести с энтелехией Дриша. Поэтому представления этого ученого казались большинству его современников чем-то оторванным от окружающей их материальной реальности, с которой имеет дело наука, соответственно, – чем-то «не научным», а значит и «не истинным». При этом, «приведенный Дришем фактический материал не вызывал сомнений у исследователей. Его опыты были многократно повторены и подтверждены. Но его выводы встретили резкую оппозицию. С таким трудом завоеванную возможность трактовать жизненные явления наравне с явлениями физическими и химическими, было жалко упускать. Энтелехию Дриша постигла печальная судьба. Подавляющее большинство биологов ее отвергло. Против нее выступили и философы-физики» (Мейен).

Конструктивной критики идей Дриша «в полном значении этого слова, кстати сказать, почти не было. Чаще ее подменяла отповедь, были остроумные и внешне убедительные аналогии, просто ругань в конце концов, но не обстоятельный разбор аргументации с внимательным отношением к смыслу понятий, к логическим связкам» (Мейен). Такой подход носил тотальный характер, свидетельствуя о глубоких психологических корнях материалистических предпочтений ученого мира. И эти предпочтения ученые стремились отстоять любыми средствами, часто весьма далекими от научной непредвзятости и объективности.

Особенно настойчиво такие материалистические тенденции проявились в ХХ столетии в России, где материализм стал государственной идеологией. К примеру, в выпущенной здесь в 60-х годах ХХ столетия пятитомной «Философской энциклопедии» можно прочесть следующее: «открытие немецкого химика Ф. Велера, впервые синтезировавшего (1824) из неорганических веществ органическое вещество – мочевину, нанесло удар виталистическим представлениям о принципиальном различии между органической и неорганической природой». В лице этого высказывания мы сталкиваемся с беспрецедентным упрощением проблемы витализма, в частности, – с полным игнорированием возможности существования нематериального формообразующего фактора, воздействующего на живую материю. Корни этого беспрецедентного упрощения носят явно идеологический характер.

 Возвращаясь же к трудам Ганса Дриша, следует отметить, что мысли этого ученого «намного опередили свое время. Это видно хотя бы из того, что сходные идеи стали популярными лишь несколько десятилетий спустя, да и то преимущественно в среде ведущих теоретиков, а не широких масс биологов» (Мейен). Эти ведущие теоретики стали только в середине ХХ столетия склоняться к тому, что «в биологии явления крупномасштабные, механизм которых целиком относится к клеточной или надклеточной физиологии, бессмысленно сводить к молекулярным явлениям» (Бреслер). Более того, старая идея «морфологических полей» в это время «начинает звучать с новой силой и с бóльшей определенностью. Исследователи различных стран и направлений нередко с разных сторон и независимо друг от друга приходят к мысли о плодотворности этой идеи и начинают ее непосредственную эмпирическую разработку» (Белоусов).

Весьма поучительна творческая биография Ганса Дриша. Как уже отмечалось, Дриш, «разочаровавшись в познавательном значении экспериментально-аналитического подхода, сформулировал виталистическую концепцию, согласно которой жизнедеятельностью управляет непознаваемый фактор – энтелехия». Более того, осознав ограниченность научного метода, Дриш оставил карьеру ученого-эмбриолога и погрузился в мир отвлеченных историко-философских изысканий идеалистической направленности. Эти изыскания вылились в нашумевшую в свое время книгу «Витализм», вышедшую в 1905 году в Германии.

Профессор А. Г. Гурвич, уделявший в своих трудах проблеме «биологического поля» огромное внимание, был хорошо знаком с идеями Дриша и даже перевел его книгу «Витализм» на русский язык. Он хорошо осознавал трудности объяснения процессов жизнедеятельности организма с материалистических позиций. В работе, изданной в 1914 году, Гурвич писал:

«Проблемой является не то, что из куриного яйца выходит цыпленок, а не утенок, а то, что в яйце вообще заложена способность к произведению закономерно построенного организма, способность, функционирующая настолько безупречно, что встречающиеся в виде редкости нарушения хода развития, называются нами "уродствами" и кажутся в свою очередь удивительными!».

В целом же все те факты, которые в свое время послужили Дришу для принятия представлений об энтелехии, вылились у Гурвича, в конце концов, в концепцию «биологического поля». Однако тот смысл, который он в это понятие попытался вложить, весьма неоднозначен и менялся в разные периоды его творческой биографии…

Попутно отметим еще раз, что сам термин «биологическое поле» – это уже нечто гораздо более созвучное духу научного метода по сравнению с философским термином древних греков – «энтелехия», или же с понятием христианских богословов – Божественные энергии. Ведь разного рода поля довольно хорошо знакомы нам еще по школьному предмету «физика». Соответственно, и исследовательская установка профессора Гурвича, кардинально отличалось от установки профессора Дриша. Если Дриш, осознав непознаваемость научными методами природы энтелехии, решил удалиться от конкретной научной работы биолога-экспериментатора в область историко-философских изысканий, то деятельность Гурвича была ориентирована прямо противоположным образом. Профессор Гурвич стремился проникнуть научным методом в эту таинственную область и вписать природу «биологического поля» в контекст современной ему системы научно-философских представлений. Его сын, – А. А. Гурвич, – занимавшийся исследованием творчества своего отца, позже напишет: «там где Дриш кончал, А. Г. Гурвич видел лишь начало анализа».

Весьма поучительно выглядит история этого дерзновенного порыва.