Александр Хоменков

НАУКА ПРОТИВ МИФОВ

ТАЙНА ЖИВОЙ МАТЕРИИ

3. 2. 5. Когда околонаучный миф приобретает статус религии

Такой конфликт между психологически обусловленной мировоззренческой установкой исследователей и научными фактами не мог не отразиться на творческом пути многих крупных ученых-эмбриологов, осознавших «неподъемность» изучаемой ими проблемы осуществления трехмерных морфологических структур на основании линейной генетической информации. Материалистические стереотипы мышления оказались в этой области научных представлений абсолютно бесплодными. Возникшее разочарование в попытках совместить несовместимое – факты эмбриологии с материалистическим мировоззрением – часто выливалось в оставление этими учеными своих эмбриологических исследований и переориентации научной деятельности на те сферы, где редукционный идеал, на первый взгляд, казался вполне достижимым. Действительно, многие ученые-эмбриологи оставили эмбриологию и перешли в генетику, с которой длительное время отождествлялся редукционистский идеал эффективного постижения сущности живой материи. Так, Любищев вспоминал о том, как Томас Морган (1866–1945) «начал работой по экспериментальной эмбриологии, достиг хороших результатов, приобрел известность, но существенного прогресса в области осуществления не получил, перешел в генетику и здесь, как известно, достиг блестящих успехов». И этот пример вовсе не является исключением: «через 10 лет почти то же произошло с Джулианом Хаксли (Гексли), а в наши дни с Корочкиным. И эмбриолог Поль Вентребер, крупный ламаркист, занявшись эволюцией, также заговорил о генетике и как бы забыл эмбриологию. Словом, проблема осуществления отпугивает своей неподъемностью» (Чайковский).

Те же ученые, которые пытаются любыми научными средствами найти объяснение «биологическому полю», неизбежно стремятся свести этот феномен к доступным научному методу материальным факторам. Ключевым моментом в этом устремлении является та вера во всемогущество науки, которую, по приведенным выше словам Н. К. Кольцова, внушает нам механицизм. Логика здесь проста – если вера во всемогущество науки соотносится именно с механистическим мировоззрением, то, следовательно, с этим мировоззрением должны быть соотнесены и все биологические понятия, претендующие на статус «научности», в том числе и понятие «биологического поля». Другими словами – представления о «биологическом поле» должно быть соотнесено с процессами, происходящими на молекулярном уровне, потому что эти процессы только и могут исследовать ученые. Английский биолог Конрад Уоддингтон писал по этому поводу довольно откровенно:

«В 30-е годы материалистически мыслящих эмбриологов более всего волновал следующий вопрос: если есть поля, то из чего они состоят? Мы были убеждены, что концепция поля может быть использована в науке лишь в том случае, если есть основания считать, что речь идет о распределении в пространстве одного или немногих в принципе определимых химических веществ».

Логика такого подхода, кстати, становится понятной в свете того, что писал о принципах развития научного знания известный американский историк и философ науки Томас Кун (1922-1996). По словам Куна, «достигнув однажды статуса парадигмы, научная теория объявляется недействительной только в том случае, если альтернативный вариант пригоден к тому, чтобы занять ее место».

Но может ли идеалистический вариант истолкования проблемы «биологического поля» занять определенное место в структуре современных научных представлений о мире?

Это могло бы произойти только в том случае, если бы ученые смирились с его «вненаучным», вернее – «наднаучным» статусом, – с тем, что наука никогда не «дотянется» до непосредственного изучения этого внепространственно-вневременного фактора. Однако такой подход в корне противоречит амбициям большинства ученых, верящих в безграничные возможности научного метода. Все, в конечном счете, упирается в психологический фактор, – в уже знакомый нам «синдром научного всеведения». Идеология в очередной раз становится во главу угла формирования мировоззренческих представлений, оттесняя на задний план научную объективность и непредвзятость. При столкновении же этой идеологии с чем-то несоответствующим ее трафаретам возникает потребность в валерьянке и броме…

Путь сведения проблемы «биологического поля» к «одному или немногим в принципе определяемым химическим веществам», по которому пошел профессор А. Г. Гурвич – это, по сути, отстаивание именно идеологического, в широком смысле – «религиозного» статуса науки. Речь идет о вере во всемогущество научного метода. Та реальность, до которой может «дотянуться» научный метод, признается в контексте такого подхода единственно «настоящей» реальностью, заслуживающей того, чтобы ее включить в систему человеческих ценностей. Именно таким статусом и наделяется физическая реальность молекулярных процессов, протекающих внутри клетки. До чего же научный метод «дотянуться» не может – то объявляется «ненаучным», иллюзорным и, вообще, – не заслуживает серьезного внимания. И это несмотря на все мировоззренческие и нравственные издержки, сопровождающие такую позицию. Американский астрофизик, доктор Бернард Хайш писал по этому поводу следующее:

«Наука рассказывает нам о физической реальности. И она ничего не может сказать о нефизической реальности. Поскольку наука не может исследовать не-физические реальности, то их и не существует. Разговор окончен».

Такова всесильная логика «синдрома научного всеведения». Благодаря этому «синдрому» и существует поразительная живучесть в научно-философских кругах материалистического мировоззрения. «Я не перестаю поражаться тому факту, – пишет по этому же поводу доктор Хайш, – что большинство моих коллег выбрали философию, согласно которой человек является недолговечной машиной на химическом топливе, случайно возникшей в результате эволюции где-то на окраине вселенной, а жизнь его совершенно бессмысленна и мимолетна».

Впрочем этот поразительный для доктора Хайша факт во многом становится понятным, если привлечь для его объяснения уже упомянутое выше учение академика А. А. Ухтомского о доминанте как основе любой деятельности человека, в том числе и той, которая связана с его научно-философскими интересами. Направленность этих интересов в весьма значительной степени будет определяться совместным действием механизма установки и механизма внушения. Как уже упоминалось, благодаря механизму доминанты, «любые внешние воздействия будут или "работать" на поставленную цель, или игнорироваться». Это относится и к подбору аргументов в пользу доминирующей в сознании ученого мировоззренческой концепции. Эта тема, впрочем, столь важна и интересна, что на ней стоит остановиться чуть подробнее.

 

   
 

Российский триколор  © 2015 А. Хоменков. Все права защищены. Revised: марта 25, 2020


 

Рейтинг@Mail.ru